Литературная Газета, 6597 (№ 19/2017)

Копирование происходит так же на глубинном уровне, как в случае творений режиссёра Звягинцева, в которых знаковые события, произошедшие вне России, помещаются в нашу жизнь. Они очень трудно приживаются, так как новейшая история России абсолютно оригинальна – только у нас старшие поколения 70 лет прожили при советской власти, и лишь последнее выросло в переходной общественно-экономической формации, но нам навязывается нечто, нашего уникального опыта абсолютно не учитывающее, более того, ему противоречащее.

О сериалах талантливого американского режиссёра украинского происхождения Вадима Перельмана – «Пепел» (показанный на «России 1» и «Измены» (ТНТ) – мы уже писали: безумные фантазии о капитане Красной армии, поменявшемся судьбой с уголовником, и история простой русской женщины, живущей одновременно с четырьмя любовниками, мастерски сняты, разыграны очень хорошими артистами и по воздействию сильны и отвратительны. Какой уж тут патриотизм и семейные ценности! Кстати, на Украине «Измены» показаны не были, для украинского зрителя сериал сочли, видимо, чересчур аморальным, а наш пипл ничего, пусть хавает.

Подобное «инфицирование» практикуется при создании и вроде исконно российского продукта. Речь идёт о вполне оригинальных сценариях, которые для российских сериалов пишут… иностранцы. Нет, не из круга выдающихся режиссёров и сценаристов, с симпатией относящихся к России, как, например, Оливер Стоун и Эмир Кустурица, а из бывших наших. Традиционно к России плохо относятся эмигранты, выехавшие ещё в советское время. Ненавидят, так сказать, с запасом, чтобы никогда не пожалеть о решении покинуть постылую родину.

В прошлом номере мы писали об «Оптимистах», действие которых происходит в МИДе 1960 года. И вместе со зрителями этого начавшегося вполне оптимистично сериала к концу изумились, какие же аморальные, жестокие и глупые дипломаты были у нас, когда СССР находился в зените своего могущества. В эпоху легендарной пресловутой «оттепели», на которую до недавнего времени даже заклятые антисоветчики не поднимали руку. Кто же посмел? Во главе сценарной группы оказался американец на этот раз латвийского происхождения – Михаи Идов.

Но речь, конечно, не о заговоре эмигрантов и не о гибридной войне, которая ведётся ими на российском информационном поле. Если подобные сериальные продукты показываются на нашем ТВ, значит, это кому-нибудь нужно, значит, они востребованы российским теленачальством. Зелёная улица открывается тем, кто относится к России и её истории «творчески», как к чужой, враждебной стране, с которой можно делать всё, что хочешь, а всем остальным – «кирпич». Такое «эмигрантское» телевидение не объединяет народ, а развращает и озлобляет, вызывает ненависть и презрение к «ящику», и не только к нему.

Он был русским или украинцем?

Он был русским или украинцем?

Общество / Настоящее прошлое / Народ и время

Теги: Россия , история , Костомаров

200 лет назад родился Николай Иванович Костомаров

Андрей Тесля, историк

Два начала

Судьба Николая Костомарова, в том числе и посмертная, сложилась одновременно причудливо и закономерно. Начнём с того, что определить, был ли он «русским» или «украинцем», затруднительно, даже если руководствоваться его собственными оценками.

Когда Костомаров являлся создателем и одним из ключевых действующих лиц Кирилло-Мефодиевского общества (1845–1847), первого модерного националистического украинского движения, он определял себя как «русского», «великоросса», а в 1870-е годы, когда его националистическая позиция стала гораздо более компромиссной, умеренной, он уже считал себя «украинцем».

Позднее, в первой половине XX века, историками будет интенсивно обсуждаться вопрос – следует ли включать его в курс русской историографии или же он принадлежит украинской, а если и той и другой, то как разделить его научное и просветительское наследие между двумя национальными историографиями.

Подобная ситуация типична для фигур «пограничья»: они одновременно принадлежат к разным сообществам. И в то же время каждое из сообществ (национальных, культурных и т.п.) вынуждено отбрасывать или «уводить в тень» те черты, которые препятствуют прямолинейной трактовке.

Костомаров был типичным – в смысле отнюдь не «усреднённости», но полноты проявления типа – историком-романтиком: целью исторического труда для него являлось воспроизведение прошлого, он стремился передать «дух» прошлого, понимая при этом под последним не «яркие события» и «великих личностей», но в первую очередь историю «народа». Именно народ выступал для него подлинным героем истории, о нём, о его прошлом должна была рассказывать наука – для того, чтобы явиться инструментом самосознания в настоящем.