Литературная Газета, 6626 (№ 51-52/2017)

Нежная и воинственная,

Из какого ты рода-племени,

Непонятная и таинственная,

Как категория Времени?

Средоточье противоречий,

Притягательных, как пение хором.

Из каких языков и наречий

Соткан твой странный говор?

Не святая, в меру грешная,

Лучезарного полна света.

Вся какая-то нездешняя,

Словно с другой планеты.

* * *

Мы испытали облегченье,

Гордиев узел разрубив

Тех отношений, где мученья

Предполагают их разрыв.

Но рядом с этим облегченьем

Возникла пропасть пустоты:

Секрет взаимного влеченья

Не понял я, не знала ты.

Я нахожусь в полном покое,

Мне кажется, едва дыша,

И ощущение такое,

Как будто вынута душа.

Семья

Семья – не фейерверк видений,

Не царство рая, сладких грёз.

Она – клубок несовпадений,

Дворец печалей, вздохов, слёз.

Семья – особое содружество,

Единство душ разных людей.

Она – пример Любви и Мужества,

Необходимых каждый день.

Она для многих подвал душный

(Причём не только для юнцов),

Уверен в этом фраер ушлый

И кое-кто из храбрецов.

Она не пруд, погрязший в тине,

Где царствуют покой и тишь,

Где в пуха клейкой паутине

Растёт приземистый камыш.

Семью сравнил бы с полем минным,

Где взрыва жди в любой момент.

Сравнение сочти невинным

На фоне многих кинолент.

Но коль душа прошла обкатку

В порывах мелочных страстей

И жаждет мира и порядка, –

Семья будет награда ей.

Семья – эпическая сага,

Земного рая торжество,

Любви божественная влага,

Короткой жизни естество.

Затопит сердце миг блаженства.

(За этот миг я всё отдам!),

Когда малыш (он – совершенство!)

Впервые улыбнётся вам.

После примирения

Обниму твои плечи нежно,

Поцелую тёплые руки.

Канул в Лету ковром снежным

Ледниковый период разлуки.

Длилась вечность эта размолвка,

А споткнулись мы о пустяк:

Пошутила ты, скажем, неловко –

Я же выбросил белый флаг.

Надо б снять напряг прибауткой,

Не подать, что взбешён, и виду,

Оказалось бы всё милой шуткой,

Но не смог я сдержать обиду.

Слаще мёда вкус примирения,

Нас счастливей нет на планете.

Душит, как в детстве, волнение,

Хотя мы давно не дети.

* * *

Всё мы что-то примеряем –

И не месяцы, а годы.

В реку жизни не ныряем,

А хорошей ждём погоды.

Чётко делим всё на части,

Разграфляя жизнь на клетки.

Потому не знаем счастья,

Что мы с детства уже ветхи.

Дама с собачкой

Завидев её, гогочут мальчишки,

Заполонившие крохотный двор.

Заметно хромая, сжав клюку-култышку,

Она с собачкой ведёт разговор.

В ветхую пёсик обёрнут попоночку,

Упирается, бедный, не по душе этот путь.

Говорит с ним ласково, как с ребёночком,

«Шуня, милый… Ну ещё чуть-чуть»…

Пёс облезлый едва-едва дышит,

Он такой же дряхлый, как она сама.

Старушку качает, она плохо слышит,

Она явно выжила из ума.

В стоптанных тапках на босу ногу,

В кофтёнке замызганной из давнишних годин,

Бредёт, как слепая, плохо видя дорогу,

Что ведёт в соседний за углом магазин.

Грязной седой тряся головёнкой,

Мурлычет невнятное что-то под нос.

Глаза опустив, её обходят сторонкой:

Смотреть на старушку невозможно без слёз.

Но в чём перед Богом её вина?

Не знаю ответа, но знаю, что выпало

Чашу страданий испить ей до дна.

Брата и мать расстреляли фашисты

(Казнь состоялась у неё на виду),

Отец погиб в боях под Вислой

В памятном сорок пятом году.

Сын единственный – её боль и тайна,

Страстью, талантом в своего отца –

Погиб в аварии – нелепой, случайной:

Сбила «тойота» пьяного лихача.

…Пинает пса, распахнув глаза – щёлки,

Самый юркий из детворы шкет.

Знал бы он, что, кроме этой собачонки,

У старухи в целом мире никого нет.

Ум и душа

Поём мы славу знаниям, уму,

И с этим я, наверное, согласен.

Но одного никак я не пойму:

Неужто ум сам по себе прекрасен?

А если он коварен и жесток

И в помыслах своих, как яд, опасен

И может преступить любой порог?

Нет, ум такой воистину ужасен.

Не по нутру мне многих снобов ум,

Кичащихся полётом своей мысли.

Не стать такому властелином дум,

И мысль его беспомощно повиснет.

Коварный ум и подлость – брат с сестрой.

Творцы десятков тысяч злодеяний.

Таков, по сути, главный их настрой –

Увидеть радость в сонмище страданий.

Ум, погружённый в ауру Добра,

Становится звездою путеводной,

Которая на сотни вёрст видна

И остаётся в памяти народной.

Стирается значенье многих слов

Стирается значенье многих слов

От частого всуе употребления.

Утрачивается смысл самих основ,

Казалось бы, понятного явления.

Сейчас для похотливого юнца

Любовь – животное совокупление.

Мне страшно: не начало ли конца

Такое вот со словом преступление?

Мне стыдно: слово – не случайный звук,

Не брошенная в сторону одежда.

Скудость ума и чувств разумных пух

Являет нам во всей красе невежда.

Стирается значенье многих слов,

Ко многим мы меняем уважение.

Но пресвятое, вечное «Любовь»

Не подлежит игре на понижение.

Ссора

Бушевала в доме гроза,

Яростно кляли друг друга,

Злоба сузила их глаза,

Крики слышала вся округа.

Все мосты за собою сожгли,

Было бранным каждое слово.

Удержаться уже не могли,

Оскорбляли снова и снова.

А потом, удила закусив,

Вдруг замолкли, уняв свой норов.

Каждый понял: это – разрыв,

А не просто один из споров.

Зависть

Богатства я не видывал –

Да и к чему оно?

Ему я не завидовал

И презирал давно.

Завидовал, не скрою,

Тем, кто имел отца.

И всхлипывал порою:

Можно понять мальца.

Завидовал я тихо