Литературная Москва. Дома и судьбы, события и тайны

Кроме того, в книге есть два приложения: краткое перечисление адресов литературных музеев, всевозможных мемориальных квартир и домов писателей Москвы (Приложение № 1), а также некий «именной список» адресов, по которым в разные годы жили наиболее знаменитые русские писатели, своеобразный персональный «адресатник» Тургенева, Тютчева, Бунина или Гумилева (Приложение № 2). Ведь не исключено, что кто-то из читателей, особенно специалистов, захочет просто «пройтись» по адресам любимого Блока или не так давно ушедшей от нас Ахматовой.

Что касается перечня источников сведений, приведенных в книге, то автор решил отказаться от них ввиду их многочисленности. Ибо помимо энциклопедий, указателей «Вся Москва» и справочников Союза писателей (за разные годы) многие приведенные здесь адреса были позаимствованы из десятков путеводителей и сотен биографических книг, записок, мемуаров и опубликованных переписок литераторов за четыре минувших века. Это, в свою очередь (хочу заранее предупредить будущих критиков и «буквалистов»!), не исключает, разумеется, иных фактических ошибок в представленной работе — что, как известно, допускается (иногда до 1 % от общего объема) даже в официальных энциклопедиях и справочниках.

Ну и, наконец, последнее: автор выражает глубокую благодарность всем тем, кто помогал ему советом, подсказкой, информацией о том или ином адресе, а также — издательству АСТ, с 2008 г. публикующему мои книги о домах и домочадцах русской литературы в Москве, Петербурге и Париже.

А От Ананьевского переулка до Большого Афанасьевского

1. Ананьевский пер., 4/2, стр. 1 (с.), — Ж. — с 1970-х гг. до 1999 г. — поэт и прозаик, участник литературной «Лианозовской группы» Игорь Сергеевич Холин.

Есть такой витамин — холин, знаете вы об этом? Он полезен для нервной системы и, вообразите, — «улучшает память». И есть, вернее уже был, ибо скончался в этом доме, поэт Игорь Холин, один из основателей «барачной» (от слова — «барак») поэзии и родоначальник андеграундной поэзии, которая ныне стала и уже останется навсегда — очень даже «граундной», то есть по-простому — «земной». Игорь Холин — «длинный очкарик, — как запомнился друзьям, — с перчатками и в зеленой шляпе, и с восторженной чувихой рядом…». Шутка ли, лично вылил вино на лысую голову всесильного тогда Никиты Хрущева…

Поэт и прозаик Игорь Холин

Кого только не было рядом с Холиным, ведь его после фронта (он закончил войну в Праге, в звании капитана и с орденом Красной Звезды) сопровождали друзья и коллеги «по жанру», широко известные ныне Евгений Кропивницкий, Генрих Сапгир, Эдуард Лимонов, Ян Сатуновский, Всеволод Некрасов, Вагрич Бахчанян и, конечно, художники — Оскар Рабин, Эрнст Неизвестный, Владимир Немухин, Николай Вечтомов. И, возможно, еще на ул. Мельникова, 2, или на Чистопрудном, 1, где он жил до 1967 г., к нему заходили его знакомые: Илья Эренбург, Леонид Мартынов, Борис Слуцкий, Илья Сельвинский, потом Глеб Горбовский, Варлам Шаламов, Николай Глазков, Иосиф Бродский, Игорь Губерман и «румяный мальчик», студент журфака Александр Гинзбург, впервые напечатавший в 1959-м в самиздатовском альманахе «Синтаксис» стихи Холина. А еще раньше — бывал даже Назым Хикмет. Турок, как вспоминал Холин, еще в 1956-м «уверял нас, что через десять лет… все будет совершенно по-другому, всех будут печатать и не надо будет писать „черные стихи“. Он даже мне книжку свою подарил и нарисовал там лампочку, чтобы я, дескать, писал „посветлее“…» Но куда там, стихи, как и жизнь, рождались у Холина в Лианозове, в гнезде непокорных, «ужаленных войной и лагерями», одно мрачнее другого: «Это было дело в мае, во втором бараке Рая удавилася в сарае…» А из «веселого» — разве что это: «Сегодня суббота, сегодня зарплата, сегодня напьются в бараках ребята…»

Легендарная «Лианозовская группа», взрывательница «литературных канонов», защитница «маленького человека», говорящая на его языке, про которую ныне написаны книги и монографии, собиралась в «бараке № 2», у поэта и художника Евгения Кропивницкого, неподалеку от станции Лианозово, от которой и получила название. Но некая «тайна» заключается и в том, что еще до образования группы, до встречи с Кропивницким, капитан Холин за пощечину подлецу-сослуживцу попал на два года в лагерь, в зону, которая называлась «Лианозово». Ну разве не перст судьбы?

«На жизнь надо смотреть в упор…» — эти слова Генриха Сапгира стали и девизом, и поэтическим лозунгом первых авангардистов в стихах. Надо очистить поэзию, считали они, от эпитетов, сравнений и прочего мусора, «обветшалого груза литературщины». В Лианозове царило, как напишет потом поэт Всеволод Некрасов, «не искусство по знакомству, а знакомство по искусству…».