Литературная мозаика

- Долой налоги! - с жаром воскликнул Кейд. - Долой подати и дани, долой церковную десятину и государственные сборы! Солонки бедняков и их бочки с мукой будут так же свободны от налогов, как винные погреба вельмож! Ну, что ты на это скажешь?

- Ты говоришь справедливо, - отвечал наш герой.

- А вот нам уготована такая справедливость, какую получает зайчонок от сокола! - громовым голосом крикнул Кейд. - Долой всех до единого! Лорда, судью, священника и короля - всех долой!

- Нет, - сказал сэр Овербек Уэллс, выпрямившись во весь рост и хватаясь за рукоятку меча. - Тут я вам не товарищ. Вы, я вижу, изменники и предатели, замышляете недоброе и восстаете против короля, да защитит его святая дева Мария!

Смелые слова и звучавший в них бесстрашный вызов смутили было мятежников, но, ободренные хриплым окриком вожака, они кинулись, размахивая оружием, на нашего рыцаря, который принял оборонительную позицию и ждал нападения".

- И хватит с вас! - заключил сэр Вальтер, посмеиваясь и потирая руки. - Я крепко загнал молодчика в угол, посмотрим, как-то вы, новые писатели, вызволите его оттуда, а я ему на выручку не пойду. От меня больше ни слова не дождетесь!

- Джеймс, попробуй теперь ты! - раздалось несколько голосов сразу, но этот автор успел сказать лишь "тут подъехал какой-то одинокий всадник", как его прервал высокий джентльмен, сидевший от него чуть поодаль. Он заговорил, слегка заикаясь и очень нервно.

- Простите, - сказал он, - но, мне думается, я мог бы кое-что добавить. О некоторых моих скромных произведениях говорят, что они превосходят лучшие творения сэра Вальтера, и, в общем, я, безусловно, сильнее. Я могу описывать и современное общество и общество прошлых лет. А что касается моих пьес, так Шекспир никогда не имел такого успеха, как я с моей "Леди из Лиона". Тут у меня есть одна вещица... - Он принялся рыться в большой груде бумаг, лежавших перед ним на столе. - Нет, не то - это мой доклад, когда я был в Индии... Вот она! Нет, это одна из моих парламентских речей... А это критическая статья о Теннисоне. Неплохо я его отделал, а? Нет, не могу отыскать, но, конечно, вы все читали мои книги - "Риенци", "Гарольд", "Последний барон"... Их знает наизусть каждый школьник, как сказал бы бедняга Маколей10. Разрешите дать вам образчик:

"Несмотря на бесстрашное сопротивление отважного рыцаря, меч его был разрублен ударом алебарды, а самого его свалили на землю: силы сторон были слишком неравны. Он уже ждал неминуемой смерти, но, как видно, у напавших на него разбойников были иные намерения. Связав Сайприена по рукам и ногам, они перекинули юношу через седло его собственного коня и повезли по бездорожным болотам к своему надежному укрытию.

В далекой глуши стояло каменное строение, когда-то служившее фермой, но по неизвестным причинам брошенное ее владельцем и превратившееся в развалины теперь здесь расположился стан мятежников во главе с Джеком Кейдом. Просторный хлев вблизи фермы был местом ночлега для всей шайки; щели в стенах главного помещение фермы были кое-как заткнуты, чтобы защититься от непогоды. Здесь для вернувшегося отряда была собрана грубая еда, а нашего героя, все еще связанного, втолкнули в пустой сарай ожидать своей участи".

Сэр Вальтер проявлял величайшее нетерпение, пока Бульвер Литтон вел свой рассказ, и, когда тот подошел к этой части своего повествования, раздраженно прервал его:

- Мы бы хотели послушать что-нибудь в твоей собственной манере, молодой человек, - сказал он. Анималистико-магнитическо-электро-истерико-биолого-мистический рассказ - вот твой подлинный стиль, а то, что ты сейчас наговорил, - всего лишь жалкая копия с меня, и ничего больше.

Среди собравшихся пронесся гул одобрения, а Дефо заметил:

- Право, мистер Литтон, хотя, быть может, это всего лишь простая случайность, но сходство, сдается мне, чертовски разительное. Замечания нашего друга сэра Вальтера нельзя не почесть справедливыми.

- Быть может, вы и это сочтете за подражание, - ответил Литтон с горечью и, откинувшись в кресле и глядя скорбно, так продолжал рассказ:

"Едва наш герой улегся на соломе, устилавшей пол его темницы, как вдруг в стене открылась потайная дверь к за ее порог величаво ступил почтенного вида старец. Пленник смотрел на него с изумлением, смешанным с благоговейным страхом, ибо на высоком челе старца лежала печать великого знания, недоступного сынам человеческим. Незнакомец был облачен в длинное белое одеяние, расшитое арабскими кабалистическими письменами; высокая алая тиара, с символическими знаками квадрата и круга, усугубляла величие его облика.

- Сын мой, - промолвил старец, обратив проницательный и вместе с тем затуманенный взор на сэра Овербека. - Все вещи и явления ведут к небытию, и небытие есть первопричина всего сущего. Космос непостижим. В чем же тогда цель нашего существования?