Литературно-художественный альманах «Дружба», № 3

Из-за края бочки Леня выглядывал осторожно и снова прятался. Мальчики стояли лицом к кабине, спиной к Лене, и не видели, какая рыбина резвится в бочке.

«Море» в бочке не отличалось спокойствием: Леню колыхало и качало, особенно когда машина взлетала на пригорки. Иногда его колотило о деревянные стенки… Но это всё ничего не значило.

Леня гордо осматривал местность. Знакомые места! Вон тот забор, на который он взгромоздился. А вон бабка стоит на крылечке. Достань-ка сейчас хворостиной!

Почти до самого лагеря Леня болтался в воде, к сожалению, сильно потеплевшей. Только когда до палаток осталось рукой подать, он выбрался наружу. И, конечно, сразу обсох. Высыхало на глазах и дно кузова. Если бы не стало в одной бочке поменьше воды, то словно бы Леня и не купался.

Когда грузовик проезжал мимо палатки почвоведов, живущих на краю лагеря, Леню окликнул девичий голос:

— Леня, ты потерял футболку?

— Наверно, — ответил Леня.

— Возьми в палатке у Муси. Она там.

— Витька! — крикнул Леня. — Моя футболка в палатке у Муси.

— А мне-то что?

— Так ты же спрашивал, где она.

Опять лилась вода в шурфы. Но Леня в них уже не заглядывал. Он сидел под машиной, в холодке. Жарко…

У палаток, на примусах, где загороженных ящиками, а где и просто на земле, без всяких прикрытий, дежурные готовили обед.

Вскоре растянули на земле брезент, сверху постелили: кто — клеенку, кто — настоящую скатерть. Расставили тарелки.

Под машину, где Леня спасался от пекла, заглянула Муся.

— Пойдем лапшу есть. Живо!

Она за руку вытянула Леню из-под машины.

Дядя Степа обедал вместе с геологами.

— Прошел слушок, что кого-то гусь чуть совсем не заел, — сказал он грустно. — Кого бы это? Не знаете, девушки?

— И вовсе не совсем, а только за ноги пощипал, — сердито сказал Леня.

Все засмеялись, а Леня отвернулся. Съев полную миску густой лапши, он поднялся.

— Спасибо. Я больше не хочу.

Неторопливо он пошел мимо палаток. Где бы посидеть в холодке?

У следующей палатки Леню уговаривали отведать каши. Но тут, в обществе почвоведов и бурильщиков, он только выпил огромную кружку чаю с конфетами.

Затем на все приглашения к столу Леня лишь мотал отрицательно головой: ни кусочка больше не могло поместиться в его животе. А мама боялась, что он голодным останется!

Отяжелевший от еды, Леня уселся в тени у входа в одну из палаток. Заглянул внутрь. Ящики стоят. В них, наверно, инструменты, приборы, карты, образцы. Матрацы, одеяла и подушки, скатанные, лежат у стенок. Но один матрац расстелен. Чья это палатка? Каких геологов? Но кто бы тут ни жил, хозяева палатки — люди хорошие и не рассердятся, если Леня посидит на их матраце.

Когда через некоторое время в палатку вошел Кедров, он увидел раскинувшегося на матраце полуголого мальчика. Солнце светило ему на нос, и он морщился во сне. Кедров улыбнулся и оттянул матрац в глубь палатки.

* * *

Проснулся Леня от сильного шума. У входа в палатку толпились девушки — уже не в брюках, а в летних цветастых платьях, — парни, взрослые мужчины и женщины. Многих Леня видел впервые. Все они, перебивая друг друга, говорили о какой-то замечательной лекции, которую только что слышали.

— Ну, я думаю. Этот профессор известный специалист по лессовым почвам.

Пока Леня спал, приехала еще одна экспедиция с профессорами и с лекциями, — ясно.

Трещали сверчки. В небе догорал закат, и длинные мягкие тени расползались по полю. Воздух был нежен и ласков. Дышалось легко.

Леню окликнула высокая Аня, Мусина подруга:

— Леня, ты нашел свою футболку?

Подумав, Леня ответил:

— Ее нашли.

Он побродил по вечернему лагерю, с любопытством рассматривая новых людей. Вдруг кто-то обхватил его сзади поперек живота.

— Попался, голубчик!

Дядя Степа сообщил таинственно:

— Мне сейчас, знаешь, анализы в контору отвезти надо.

— Вернешься скоро? Мы бы с тобой поиграли как-нибудь.

— Я-то, брат, вернусь… Айда к машине! Я тебе что-то интересное покажу, — в кабине у меня.

У машины Тимаков скомандовал:

— Ну-ка! Глаза закрой, руки вверх!

Леня послушно зажмурился и поднял руки. В ту же минуту на нем очутилась футболка. Она положительно преследовала его, спасенья от нее не было.

— А теперь где хотите ехать, товарищ будущий капитан? Наверху либо в кабиночке?

— А зачем мне ехать?

— Зачем? Домой пора! Вот зачем.

— Увезти меня хочешь? Дядя Степа-а! Я здесь ночевать останусь.

— Ночной пропуск тебе нынче не выписан.

— Не поеду-у! Дя-а-дя Степа!

— Прения прекращены за недостатком времени.

Неумолимый Тимаков засунул Леню в кабину и еще придержал его локтем, усаживаясь на свое водительское место.

* * *

Двор был погружен в темноту. Фонари освещали лишь крыльцо, дорожку, калитку. Мерцали звезды. Казалось, что прикреплены они к небосводу непрочно, еле держатся и, того гляди, посыплются вниз. Что-то ворошилось в кустах сирени, должно быть, воробьи укладывались там спать.

За раскрытыми окнами конторы стояла тихая темнота. Мамы не было, куда-то она ушла, может быть, даже уехала. Бумажки с анализами Тимаков передал высокому инженеру в белом парусиновом костюме еще у ворот.

И зачем дядя Степа приволок его, спрашивается?