Литературно-художественный альманах «Дружба», № 3

Остановившись на последней ступеньке трапа, Иван Петрович, испытующе оглядев сбегавшихся к нему моряков, начал отдавать приказания. Прежде всего необходимо позаботиться, чтобы вода не проникала внутрь судна через открытые отдушины, световые люки и вентиляторы. Пусть ими займется боцман, взяв себе в помощь двух человек. Кое-где придется на люки надеть по два чехла, один поверх другого. Вторая задача: хорошенько закрепить палубный груз, чтобы его не смыло. Всем, кроме повара и врача, немедленно переодеться в штормовые костюмы и быстро за дело! Повару с доктором запереть шкафы с посудой, привязать в помещениях всё, что может упасть или сдвинуться с места, а также сварить крепкого кофе и какао и слить в термосы. Горячий напиток потом пригодится для подкрепления сил.

Можно было подумать, будто старпома успели заблаговременно известить о приближении урагана и он не спеша наметил обстоятельный план действий, — так спокойно и уверенно он отдавал приказания. Его спокойствие и хладнокровие передались всему экипажу.

Капитан теплохода Сергей Михайлович Воронов принял на себя управление кораблем и приказал несколько изменить курс, чтобы встретить приближающийся шквал в лоб, а не подставлять ветру и волнам огромную площадь борта. На опустевшей на короткое время палубе дружно закипела работа. На спардеке ежесекундно гулко бухала тяжелая стальная дверь, пропуская моряков, надевших непромокаемые куртки и брюки, шляпы зюйдвестки с неравномерными полями, короткими спереди и длинными сзади, чтобы вода не попадала за ворот куртки.

Стоявшее в зените солнце, точно предчувствуя, оно скоро надолго исчезнет, палило особенно нещадно. Старпом и боцман поторапливали людей, раскатывающих по палубе тяжелые бухты канатов, предназначенных для крепления груза, шлюпок — вообще всего, что ураган мог сдвинуть с места, а волны — унести за борт.

Побережье Южной Америки в тех широтах, где сейчас находился «Кузнец Захаров», издавна приобрело печальную славу из-за жестоких ураганов, известных под именем «памперос».

Ветер, зародившись на восточных склонах Андов, проносится затем над необозримыми степными просторами пампасов (от которых эти ураганы получили свое название), приобретая в пути чудовищную силу. По своей ярости «памперос» не уступают вест-индским ураганам и тайфунам Китайского моря.

Но у них есть одно отличительное свойство, делающее их особенно опасными. Иногда «памперос» разражается так стремительно, что приборы не успевают отметить его приближения, и береговые радиостанции опаздывают с подачей штормовых предупреждений. Так случилось и на этот раз.

Туча уже закрыла половину неба, и вырвавшиеся вперед мохнатые космы приближались к солнцу, когда ртуть в барометре только начала опускаться, а перо самопишущего барографа, до сих пор чертившее на бумажной ленте почти прямую линию, стало тревожно вздрагивать — и на ленте появились резкие зубцы и впадины.

Но вот зловещий, темный язык на мгновение заслонил солнце. Сделалось темно и жутко, как будто внезапно настала ночь. Старпом, уже не скрывая тревоги, крикнул, чтобы под вновь заведенные дополнительные тросы скорей подбивали деревянные прокладки. Показывая пример, он сам схватил тяжелую кузнечную кувалду, загнал под трос короткий обрезок толстой доски.

Солнце еще раз вынырнуло в разрыве тучи, бросило в небо сноп яркооранжевых и зеленых лучей и скрылось. Настал гнетущий, душный мрак.

Пора было уходить с палубы. Замешкавшихся могло смыть за борт.

Но не успели моряки добежать до двери во внутренние помещения, как над их головами вспыхнул нестерпимый голубой свет огромного пучка-молний и, точно очередь тяжелых снарядов одновременно разорвалась над теплоходом, грянул гром.

— Живей, живей! — кричал Тихонов, но его голос уже невозможно было расслышать.

Не успел погаснуть свет первого пучка молний, как уже вспыхнул второй, еще более сильный, затем третий, четвертый. В высокие борта корабля начали бить короткие, злые волны — авангард надвигающихся водяных громад.

А навстречу, всё усиливаясь и нарастая, катился страшный гул, точно надвигалась лавина горного обвала; это мчался ураган.

Высокая, с иззубренной пенистой вершиной волна вдруг как-то неожиданно встала перед кораблем, легко, будто вовсе не встретив на своем, пути препятствий, перемахнула через борт, шумными каскадами скатилась с полубака, накрыв с головой моряков, которые еще не успели уйти, пронеслась над всем, что было на палубе, и пошла по океану дальше. А новые волны уже накатывали на теплоход, вода бурлила на палубе.

Могучий корабль задрожал всем корпусом от этих страшных ударов. На миг показалось, будто его машины бессильны преодолеть ярость урагана. Рулевой в рубке с лихорадочной поспешностью закрутил штурвальное колесо, к нему взволнованно придвинулись капитан и штурман.

Корабль острым форштевнем разрезал и подмял под себя очередную волну, перевалил через ее гребень и соскользнул в глубокое водяное ущелье. Обнажившиеся винты забили лопастями в воздухе, вздымая вихрь брызг, потом снова ушли в воду — и корабль опять ринулся вперед.