Литературное досье Николая Островского

Когда Павел вышел на улицу и прошёл несколько шагов, мощно зарычал гудок главных мастерских. "Половина шестого, – подумал, остановившись, Павел. – А я сегодня прогульщик: первый раз на работу не выйду. Голова никудышная, леший её дери. Чуть что и начинает выкаблучиваться. Ничего, к вечеру выйду. А теперь, товарищ Корчагин, домой, домой". И, прибавляя шаг, он пошёл в гору”.

И завершается эта волнующая сцена с бандитским нападением в машинописной копии, как и в записанной одним из добровольных секретарей, той самой карандашной надписью наискосок, сделанной кем-то на странице 23 автографа, которая пронумерована так же и страницей 7. Там вся запись не поместилась. А вот как она должна была выглядеть:

"На другой день в знакомой толстой тетради в чёрной клеёнчатой обложке, вынутого из деревянного сундука, карандашом было написано рассыпчатым спешащим почерком:

27/V-21 г. – Вчера застрелил четвёртого в своей жизни бондюга. Если бы при схватке был товарищ Лисицын, то от стыда пропасть.

Попался, как пешка, и стыдно писать почему. С женщиной под руку, видите ли, стал ходить Корчагин. Увидь это Жарких – могила. А потом, из шести выстрелов на расстоянии пяти шагов одно попадание. Вот что назвал бы Лисицын "Развинтить гайки". Фронтовик затушенный. Точка. Об Лагутиной потом.

Здесь у меня тоже не всё в порядке. Прогулял день. Бегу в райком. Там о дровах сегодня".

Последние слова подтверждают мысль о том, что глава о необходимости доставки дров и о строительстве узкоколейки должна была идти следом. В опубликованном варианте получилось наоборот. В первой главе второй части романа описываются непростые отношения между Павлом и Ритой Устинович, рассказывается о борьбе с контрреволюционным восстанием. Вторая глава посвящена строительству узкоколейки в Боярке, где Павел Корчагин заболевает тифом. И только почти в самом конце третьей главы, после возвращения Павла из Шепетовки в Киев и целого ряда событий в нём, даётся сцена у туннеля. Чтобы не отсылать читателя к книге для сравнения этих отрывков, процитирую опубликованный вариант здесь же.

Заодно читатель сможет сравнить предлагаемые отрывки и заметить, что первый вариант, несомненно, требует редакторской правки для более грамотного литературного построения фраз, но вместе с тем этот первый вариант ещё раз убеждает нас в удивительной способности Островского не только подмечать мелкие детали, но и умело преподнести их, постепенно накаляя обстановку, подготавливая читателя, но не раскрывая суть предстоящего. И в этом первоначальном тексте мы видим большое количество тех самых слов с суффиксальным окончанием на "вш", о котором ему делали замечание первые читающие редакторы и о чём сам Островский вспоминал в переписке. То есть мы видим, что этот текст, хоть и напечатан уже на машинке, но ещё не просматривался грамотными редакторами.

"Однажды вечером Борхарт зашла к Окуневу. В комнате сидел один Корчагин.

– Ты очень занят, Павел? Хочешь, пойдём на пленум горсовета? Вдвоём нам будет веселее идти, а возвращаться придется поздно.

Корчагин быстро собрался. Над его кроватью висел маузер, он был слишком тяжёл. Из стола он вынул браунинг Окунева и положил в карман. Оставил записку Окуневу. Ключ спрятал в условленном месте.

В театре встретили Панкратова и Ольгу. Сидели все вместе, в перерывах гуляли по площади. Заседание, как и ожидала Анна, затянулось до поздней ночи.