Литературное приложение «МФ» №01, февраль 2011

Михалыч выразил отношение к легкомысленности своего помощника тяжким вздохом и снова уткнулся в монитор, где жёлтая точка машины плавно приближалась к красному неровному кружку, обозначающему повышенный уровень поля. Теперь уже не было сомнений, что цель их поездки находится в невообразимом нагромождении разномастных дачных домиков, обозначенных загадочной аббревиатурой СНТ.

***

— Ты уверен, док? — засомневался Паша, потирая обожжённую крапивой руку.

— На, смотри, — Михалыч протянул ему планшетку навигатора с мерцавшей координатной сеткой, — совпадение полное. Ты что же думаешь, ребёнок не может завладеть артефактом?

Скрытые в зарослях заброшенного палисадника, приникнув носами к ржавой сетке, они смотрели на залитый солнцем двор соседней дачи. Посреди двора на ровно подстриженном газоне стояла маленькая девочка и сосредоточенно, прикусив губу, откручивала руку у большой растрёпанной куклы. Вокруг, как после взрыва, валялись другие игрушки: мячики, зверушки, лопатки. Приборы упорно показывали, что искомый артефакт находится у ребёнка.

Приставив к глазам армейский полевой бинокль, Паша навел его на смуглые ручонки девочки.

— У неё в кулачке колечко. С виду совсем простенькое, док, — сказал он через минуту.

— Наверняка он и есть, — кивнул Михалыч, — А ты как думал? Самый сильный из найденных пока артефактов выглядел вообще как простая швейная иголка. Форма, запомни, ни на что не влияет.

Михалыч достал свой огромный платок и принялся вытирать пот.

— И какой у него уровень, док? — спросил Паша.

— Уровень пятый, не меньше, а может, и шестой…. Атомная бомба, блин.

Девочка открутила, наконец, руку у многострадальной куклы, жизнерадостно хихикнула и принялась откручивать ногу.

— Так это, наверное, хорошо, Михалыч, что она ребёнок? — спросил Паша, — у неё легче будет колечко выманить.

— Не знаю, — пробормотал Михалыч, потирая влажный колючий подбородок, — с детьми работать ещё не приходилось. Два года возраст вообще-то сложный — упрямый.

— Но она-то уж точно не догадается, чем владеет.

— Обычно никто не успевает догадаться. На моем веку такое произошло один раз, вот когда пришлось повозиться. Поэтому аксиома: при изъятии артефактов надо действовать быстро….

Михалыч позыркал по сторонам и, густо хрустя сухими ветками, направился к тому месту, где сетка подходила поближе к девочке. Паша плелся за патроном, отдергивая руки от жгучей, разлапистой крапивы и вполголоса чертыхаясь.

Михалыч порылся в карманах и извлёк оттуда лежалую конфетку.

— Эх, знать бы, что с ребёнком придётся работать…. У тебя есть, что подходящее? — обратился он к помощнику. Тот лишь развёл руками. Михалыч покачал головой и нагнувшись к дыре, напоминавшей рваную рану в кольчуге, позвал елейным голосом:

— Диа-анка! Дианочка!

Имя девочки они узнали со слов молоденькой замотанной женщины, пару раз выглянувшей из белёсого от старости кирпичного домика.

Девочка оторвалась от своего занятия и уставила на них бойкие чёрные глаза.

— Ай, какая хорошая девочка! Красавица! Умница! Маме, наверное, помогает. Ай, молодец! — заливался Михалыч, — Хочешь конфетку, Дианка? На. Ммм…. Вкусная конфетка. Леденец.

Дианка бросила куклу и подошла к ограде, не сводя с Михалыча умного, хитроватого взгляда. Её длинные чёрные волосы напоминали мех у пантеры — густые, гладкие, переливчатые благородным смутным блеском.

— Возьми конфетку, Дианка. Ах, какое у неё колечко красивое. Дашь его мне посмотреть? Дианка хорошая, добрая, конечно, даст дяде колечко посмотреть. Ну, дай дяде колечко. Дядя только посмотрит и отдаст. А он тебе конфетку. Ай, и вкусная конфетка.

Михалыч поднёс конфетку ко рту и облизнулся. Дианка, не меняя выражения, продолжала разглядывать Михалыча. Руку с колечком она предусмотрительно убрала за спину, а на несчастную конфетку не обратила никакого внимания.

— Что если перескочить через ограду и отобрать? — предложил Паша, — я мигом.

— Не вздумай, — прошипел Михалыч, — артефакт же действующий. Собирай потом тебя по частям…. Видишь, у гаража кот валяется. Может, он, конечно, спит, а, может, девочке не угодил. Смотри, как неестественно выгнулся.

— Чёрт, — выругался Паша и начал грызть ноготь, от чего отучился ещё в пятом классе.

— Дианка! — вновь заладил Михалыч, — хочешь щеночка? Собачку. Ав-ав. Я её тебе завтра привезу. Такая пушистая, ушки

длинные. Ты мне дай только колечко посмотреть. Я лишь одним глазком….

Сзади хрустнула ветка. Паша резко повернулся и вместо того, чтобы предупредить или защитить шефа, отшатнулся — сказывалось отсутствие реального опыта.

— Получай, педофил поганый! — визгливо выкрикнула подкравшаяся женщина и на голову Михалыча с треском обрушился черенок от метлы. Благо, не такой уж толстый, но Михалыч всё равно вырубился.

***

Открыв глаза, Михалыч не сразу понял, что лежит на террасе дачного дома. Вяло колыхалась ажурная занавесочка на широком окне, в такт ей на двери волнилась марлевая мантия. Пахло свежими огурцами и мылом от умывальника. Тень. Благодать. Только тревожно жужжала на окошке заблудившаяся оса.