Литературные киносценарии

С этими словами он схватил кувалду и случайно ударил аппарат по кнопке «Пуск». Вспыхивает ослепительный свет, валит дым, который затем рассеивается. В зале нет Кнайзе, академика Аствацатурова и академика Воняева. Нет и машины времени. Есть только обугленный Арвидас Кончявичус и озадаченные зрители.

2 серия

Герои фильма попадают в сортир к физику Ому. Страдающий запором учёный как раз открывает закон о сопротивлении.

— Ну как? — торжествующе спрашивает Кнайзе у Аствацатурова.

— Ну и ложит, — восхищался академик Воняев, — так можно и законы открывать.

Они летят дальше и оказываются у химика Зелинского.

— Чем могу? — недоуменно спрашивает Зелинский.

— Изобретите противогаз, — просит Аствацатуров. Он никак не может отойти от опытов Ома.

— А почему не волосяной гигрометр? — ядовито спрашивает химик, но задумывается.

Аппарат с учёными снова в пути. Они у знаменитого Гарвея.

— Я только что открыл кровообращение, — торжественно говорит Гарвей.

— Абсурд, — шутит Воняев, — крови вообще нет.

— А что есть? — ошеломлённо спрашивает Гарвей.

— Сам подумай, — отвечает академик. Гарвей плачет.

— Зачем вы так? — укоризненно говорит Кнайзе.

— Молчи, сопляк, — целей будешь, — визжит Аствацатуров, — а ну возвращай нас обратно!

— Это пока невозможно, вы сломали роликовый шептун.

Машина останавливается в незнакомом месте.

— Это Зеландия! — авторитетно заявляет Воняев.

— Нет, чужеземец, это Греция — говорит румяный мужчина в белом хитоне. Это Гиппократ. Он как раз оперирует геморрой Демокриту. Аствацатуров и Воняев следят за ходом операции, делая по ходу глупые замечания, Кнайзе чинит машину времени.

— Марафету! — орёт философ, — дайте марафету!

Учёные с трудом проникают снова в двадцатый век. Но в тысяча девятьсот тридцать седьмой год.

— Гражданин Воняев? — тут же спросил у академика капитан госбезопасности. — Вы — враг народа.

— Я всегда это чувствовал, — залебезил Аствацатуров, — кулацкая морда!

— А вы кто такой? — строго спросил майор.

— Я? — удивился Аствацатуров. — Да меня же все знают.

— А вот на Чукотке о вас ничего не слышали, — ответил капитан, — но мы это поправим.

Храбрый Кнайзе крикнул: «Отомстит вам, Берия, наша академия!» — и до предела выжал сцепление.

Он снова в своём две тысячи триста девяносто первом году и заходит к Виолетте Попопченко. Ей уже за восемьдесят.

— Бабушка, к тебе тимуровец пришел! — кричит маленькая внучка. Виолетта узнаёт Германа, с трудом садится в машину времени и вместе с ним улетает в; свой доклимактический период.

Крупный план: памятник Гагарину в Москве.

Конец