Читаем Литературные портреты полностью

Литературные портреты

Образы и сравнения в стихотворениях Кольцова, как и в народных песнях, чужды какой-либо надуманности и искусственности – они сами собой напрашиваются у поэта и придают картине цельность и законченность. Поэт не ищет аналогии, но, глядя на волнение влюбленной девушки, невольно вспоминает «реченьку глубокую»; точно так же былинка, колеблемая ветром, вызывает в его воображении «молодца», у которого «сила молодая с телом износилась». Чувство любви в изображении Кольцова носит отпечаток какой-то могучей стихийности, всеобъемлющего порыва, иногда переходящего в непобедимую тоску, в отчаянное решение

Горе мыкать, жизнью тешиться,С злою долей переведаться…

Но бодрое настроение, являющееся отличительной чертой Кольцова – поэта и человека, – даже в случае неудачи часто приходит на помощь, и вот его косарь, которому «наотрез отказал» отец любимой девушки, уходит в «степь раздольную» искать одновременно выхода волнующим его чувствам и «золотой казны», чтобы победить упрямство старосты, отца Груни. Лирические стихотворения Кольцова, носящие любовный характер и изображающие различные моменты его собственных переживаний, близки по своему настроению к тем песням, в которых он изображает чувство любви у простого народа. В них та же сила и задушевность, те же страдания, скрытые от людей и обращенные к природе, полные тихой грусти и ласкового доверия. Вспомним стихотворение «Разлука», по всей вероятности, относящееся к роковому событию его молодости, когда родители поэта продали любимую им крепостную девушку в одну из южных станиц во время отлучки из дому Алексея Васильевича. Это стихотворение написано позднее самого события, которое произошло, когда поэту было всего семнадцать лет; таким образом, оно является воспоминанием, далекой, но дорогой страницей прошлого. Острая боль внезапного удара, мука отчаяния заменяются в нем глубокой элегической грустью:

На заре туманной юностиВсей душой любил я милую,Был в глазах у ней небесный свет,На лице горел любви огонь.Что пред ней ты, утро майское,Ты, дубрава-мать зеленая,Степь-трава-парча шелковая,Заря-вечер, ночь-волшебница!Хороши вы, когда нет ее,Когда с вами делишь грусть-тоску!А при ней вас хоть бы не было;С ней зима – весна, ночь – ясный день!Не забыть мне, как в последний разЯ сказал ей: «Прости, милая!Так, знать, Бог велел – расстанемся,Но когда-нибудь увидимся…»

Неиссякаемый источник нежности таится в душе поэта и находит выражение в его песнях, но эта нежность чужда какого бы то ни было оттенка сентиментальности, в ней и следа нет «грусти томной», она по большей части недосказана и оттого еще глубже проникает в душу, поражает могучей силой скрытого чувства:

Ты не пой, соловей,Под моим окном.Улети ты в лесаМоей родины!Полюби ты окноДуши-девицы,Прощебечь нежно ейПро мою тоску…Ты скажи, как без нейСохну, вяну я,Что трава на степиПеред осенью.Без нее ночью мнеМесяц сумрачен,Среди дня, без огняХодит солнышко.

Поэт немногословен, он не любит цветистых фраз, избегает эффектных описаний, изображение его тоски просто и выразительно:

Без нее кто меняПримет ласково?На чью грудь отдохнутьСклоню голову?Без нее на чью речьУлыбнуся я?Чья мне песнь, чей приветБудет по сердцу?

Эта краткость выражения является одной из характерных черт поэзии Кольцова, и благодаря ей он достигает местами поразительной силы экспрессии; вспомним, например, две последние строфы стихотворения, изображающего горе человека, потерявшего любимую девушку: