Литературные рецензии и обзоры

Действительно, если " земля еще вертится", и если "еще ярок свет", как говорится в песне Булата Окуджавы, то это потому, что к нашему счастью, всегда появляются "факторы устойчивости", в лице хранителей и носителей вечных ценностей, которые еще держат "этот безумный, безумный мир" в каком-то равновесии. Эти размышления рождает статья Э. Штейна "Китайские жемчужины российского собрания". В свое время читая журнал "Арзамас", я была поражена рассказом Э.Штейна об издании в Лагерях Ди-Пи (перемещенныз лиц) произведений классиков, которые стали в годину лишений для беженцев" фактором устойчивости", помогавшим им выжить. Из статьи Э.Штейна, оубликованной в "Побережье", уже сам автор представляется мне одним из олицетворений этих "факторов устойчивости", хранителем вечных ценностей. Он сам говорит по этому поводу так: " Исторические процессы срабатали таким каверзным образом, что в свои 60 лет я стал практически пименом поэзии русского зарубежья". Отдавая дань "историческим поцессам", нельзя при этом не подчеркнуть прежде всего подвижническую деятельность самого Штейна по собиранию и хранению не только поэзии "русского рассеянья", различных течений и направлений в ней, но и разнообразных материалов, связанных с судьбами поэтов. Штейн начинает свою статью с цитаты поэта- харбинца Алексея Ачаирова:

Не сломила кручина нас, не выгнула,

Хоть пригнула до самой земли.

А за то, что нас родина выгнала

Мы по свету ее разнесли.

Читая статью Штейна, невольно начинаешь думать о том, что автор словно взял на себя миссию собрать эту "рассеянную по свету родину", чтобы сохранить ее для потомков, и этим сотворил рукотворный памятник тем, кто , несмотря ни на что, сберегал и приумножал ее духовное богатство. С печалью лишь остается констатировать, что сам собиратель, проделавший многолетний тинанический труд, в наши дни опасается за свои детища, перенося их - уже по иным причинам- с открытых взору и доступных полок в холодный сейф, ибо, как горько замечает Штейн, "пошли другие времена, принесшие варварские нравы".

Воистину стоит задуматься над вопросм о том, насколько мы, люди, вправе называть себя Homo sapiens-человеком разумным. И очевидно, если б не было тех, кто продуцирует, сохраняет, развивает "факторы устойчивости", постоянно появляющихся "факторы риска", обрекали б на вечную нестабильность , а то и гибель многих достижений нашей жизни, как материальных, так и духовных.

Я продолжаю свое пушествие по "Побережью" и останавливаюсь у раздела "Проза". Здесь, с моей точки зрения, особый интерес вызывает отрывок из романа Петра Межерицкого "Тоска по Лондону" и рассказ Игоря михалевича-Каплана "Разбуженная мелодия".

В небольшом отрывке Межерицкого как бы сконцентрированы основные приметы творческих судеб поколения шестидесятников. Уже одним совмещением в своем герое двух профессий- инженера и литератора, то есть "физика и лирика", автор словно подводит черту под давней дискуссией между "физиками и лириками", рожденной бурным развитием научно-технического прогресса и фетишизацией техники. Автор подводит нас к мысли о том, что сама жизнь, весь последующий опыт показал бессмысленность такого противопоставления, и насущные задачи человечества требуют единения технологических и гуманитарных концепций и сил общества...Через беседы с различными посетителями героя во время его пребывания в больничной палате (от литераторов до представителя "компетентных органов") автор предпринимает попытку представить разные аспекты забот шестидесятников , показать, что , несмотря ни на что, им удалось внести свою лепту в развитие морально -нравственных критериев жизни человеческой, которые займут достойное место в шкале ценностей, если даже они сами окажутся "терпящими кораблекрушение пассажирами на обреченной планете". Несмотря на мотивы грусти, страха духовного одиночества, отрывок из романа Межерицкого содержит оптимистическую ноту. Неслучайно в первых его строках оговорено, что герой хоть и лежит в больнице, болезнь его не тяжелая и в ней виноват он сам из-за легкомысленного самолечения ( что я восприняла, как символ самооценки судьбы поколения), а завершается рассказ тем, что герой проснулся, "когда уже совсем рассвело..."