Литературные зеркала

Искусствовед входит в картину походкой того самого столетнего старожила, который помнит и знает все и обо всем и которого, кажется, невозможно удивить. Но стоит ему прикоснуться к зеркалу, как патриарх преображается в восторженного юношу вроде Азнара - импрессионистического певца "Менин". Следом за художником искусствовед видит в будничном предмете дверь, за коей - безграничные пространства истории, социологии, этики. А также дальнейшие перспективы искусства, мечтающего изобрести кинематограф. Все это так, и Мане вполне достоин был бы первооткрывательского пьедестала, кабы его не опередил Веласкес.

Любопытно, что зеркало на картинах, зеркало в зеркале живописи привлекает к себе особый интерес именно в стране Веласкеса. Об этом свидетельствует, например, такой факт. Статьи о зеркале в большинстве авторитетных энциклопедий выглядят как сухие справки, составленные не то в физико-техническом институте, не то в магазине "Оптика",- и Большая советская энциклопедия, и Британская энциклопедия по данному вопросу имеют полное (но очень скучное) единогласие. Иное положение в Большой испанской энциклопедии. Там зеркалу отведено много строк и, главное, много внимания и о магическом зеркале (может быть, том самом, сведения о котором - см. предисловие! - растеряли наши книгохранилища) ее авторы рассказать удосужились - спасибо им! - и о венецианских мануфактурах, и о суевериях, связанных со страхом человека перед своим отражением. Важная особенность статьи - обилие искусствоведческих сведений, из которых является нашему взору, подобно Афродите из пены морской, целая картинная галерея: зеркала в живописи. За полноту сей пинакотеки поручиться нельзя, поскольку полотна подобраны в провинциально-местнической манере всего издания: читателю преподносятся испанцы, испанцы и опять же испанцы. Но подкупает сама акция: картины перечислены, репродуцированы, собраны в своеобразный внутрикнижный вернисаж.

Русская живопись, на мимолетный взгляд, зеркалами небогата. Вспоминается с первой попытки разве что Ермолова кисти Серова. Не сразу приходит на ум, что обширнейшая портретная коллекция, оставленная нам в наследство художественной классикой, представляет собой, по сути, сверкающую зеркальную выставку - зал за залом, зал за залом - что там твой Версаль...

"Герой тургеневского "Фауста",- пишет Г. Ю. Стернин,- обнаружив в старом усадебном доме "темненькое зеркальце" своей прабабушки, размышляет о том, что оно видело сто лет тому назад. Прямо или косвенно, подобным вопросом люди того времени испытуют многие и разные предметы усадебного обихода. Зеркало отличалось от них тем, что не только "видело", но и отражало в себе ход времени, воплощенный в смене лиц и событий. Висевшие на стенах фамильные портреты замыкали собой этот ряд вещественных свидетельств прошлого, или, лучше сказать, конденсировали в себе ту духовную энергию, которая в материализованном виде была рассеяна во всей обстановке родового поместного быта"38.

Портрет как зеркало... Пройти мимо этого поворота невозможно по той причине, что зеркало внутри "непортретных" картин все равно обосновывается этаким контрабандным, протащенным сквозь все жанровые препоны и таможни портретом, "иконой", вставным медальоном. Так что, теоретически рассуждая, каждый самостоятельный, независимый портрет можно рассматривать как вынутое из картины зеркальное отражение.

Портрет имеет тенденцию устанавливать со своими прототипами роковые связи, проанализировав которые мы обязательно докопаемся до зеркальной функции, санкционированной мифологией (а потом и фольклором). Портрет в романной действительности станет инобытием души. Чьей? То ли главного героя, отождествляемого с первым лицом, то ли постороннего, "чужого", того, кто первому лицу угрожает. Но в любом случае портрет будет носителем таинственной, подспудной жизни, исполненной драматизма, напряжения, будет электрическим разрядом чудовищной потусторонней потенции. Вспомним "Портрет" Гоголя или "Портрет Дориана Грея" Оскара Уайльда с их зловещим подтекстом. Что перед нами там - портреты или зеркала? Зеркала, остановившие мгновенье в портретной неподвижности. Портреты, сохранившие за мгновением зеркальную зыбь надвигающейся катастрофы.

Граница между этими двумя понятиями - зеркало и портрет (в их "живописном" и "литературном" срезе) - настолько неустойчива, что порою попросту исчезает. Портреты выкристаллизовываются из жанровых, батальных, исторических, мифологических и прочих сюжетов. Портреты вновь растворяются в "повествовательной" живописи.

Умея приумножать действительность, зеркало как бы само напрашивается то в одну, то в другую картину как изощренное средство психологического (или любого другого) анализа. Этот эффект зеркала прекрасно прослеживается в знаменитых полотнах, где Изображение находит в Отражении полемического партнера, иногда чуть ли не соперника по дуэли, и в результате на холсте возникают сложные коллизии, авторским замыслом как бы и не предусмотренные.