Литературные зеркала

Весь ксилофонный набор авторских оценок - одновременно яркая зрительная гамма. В чьих глазах? Картина отвечает и на этот вопрос. В зеркале, занимающем скромное место на задней стене, отражаются еще какие-то лица. Как говорят знатоки, перед нами Филипп IV и Марианна Австрийская. Королю и королеве отведено пространство в "Зазеркалье". Наблюдатели? Объект наблюдения? Так или иначе их присутствие влияет на жизнь: глаза персонажей, собранных посредине, не просто обращены к монарху и его супруге, а буквально зачарованы их августейшим наличием. Филипп IV, которого как бы и вовсе нет на полотне, оказывается на том же полотне главным.

Впрочем, главным ли? Нет, не ему принадлежит наивысшая ступень в иерархии созерцания, развернутой Веласкесом. Потому что и сам он подвергается привередливому изучению - и притом двойному. Из глубины картины на всех смотрит придворный, принявший демоническую позу на фоне открытой двери - за его спиной свет иного, внешнего мира. Но и придворный, и остальные, и сам внешний мир - все это лишь материал, счастливо попавший в распоряжение живописца - героя картины. Уверенный в себе - и предельно скромный, словно бы готовый - чуть что - уйти на изнанку полотна, художник работает над произведением, которое, возможно, получит название "Менины". И значит, там, внутри, на той картине - нам ее не видно - еще один художник пишет еще одну картину, а на той... Вереница полотен, каждое все меньше и меньше, завлекающая мысль в глубины поистине философские33.

На задней стене, над зеркалом, изображены две картины, которые на свой манер отражают главную тему "Менин".

"По сообщению Паломино,- читаем мы на сей счет у В. Кеменова,- это картины Рубенса с сюжетами, взятыми из "Метаморфоз" Овидия... Одна картина изображает состязание Аполлона и Пана... другая... посвящена соревнованию ткачихи Арахны с Афиной Палладой. В обоих мифологических сюжетах повествуется, как боги Олимпа наказывают тех, кто дерзнул с ними соперничать в художественном творчестве..."

И далее следует комментарий к этой веласкесовской сноске на других художников, из которого явствует, что В. Кеменов рассматривает "Менины" как зеркало, спорящее с "цитируемыми" картинами:

"Помещая на фоне этих картин свой автопортрет... и создав в этом автопортрете образ художника, охваченного творческим вдохновением, проникнутого высоким чувством собственного достоинства, Веласкес... высказал свое несогласие с традиционным истолкованием этих мифов в придворной живописи XVII века, противопоставив такому подходу свою веру в безграничный талант человека-художника".

Включение картины в картину - вариации на темы отражения в отражении, когда берется частный случай статичного, застывшего зеркала (а всякая картина, напомним, заслуживает такой интерпретации - или, по крайности, допускает такую интерпретацию). Уже ранние работы Веласкеса обнаруживают его интерес к приему. Так, например, "Христос в доме Марфы и Марии" совмещает в себе жанровую сцену ("назидательная" старуха увещевает молодую и, видимо, нерасторопную служанку) с религиозным сюжетом (висящее на задней стене полотно приобщает к действию евангельские мотивы).

Картина в картине, зеркало в зеркале. С помощью этого принципа Веласкес получает как бы расширенную и даже проанализированную действительность: наряду с объектом изображения, нам предлагается еще и система модальностей, связей, оценок. Вместо экспоната на коллекционной полке, которому подобны персонажи иных портретов, мы видим живой фрагмент динамичного мира.

Прирост художественной информации за счет "зеркала в зеркале" получается намного большим, чем можно было бы ожидать от простого сложения зеркал: одна статичная картина + другая статичная картина = две статичные картины. Впечатления зрителя нарастают в геометрической прогрессии или даже в лавинной - учет конкретных деталей и их эстетических воздействий вести бессмысленно, потому что нас захлестывает сплошной эмоциональный поток.

Да, персонажи картины застыли, будто услышав команду "Замри!". Но в то же время они действуют, движимые силой своих внутренних взаимоотношений, энергией противоречия между замыслом и воплощением, присутствием и отсутствием, наблюдением и творчеством. Причем весьма существен этот последний аспект. Веласкес показывает в "Менинах" процесс консолидации наблюдений в созидательном акте34.

О зеркале в зеркале...

Уже у Веласкеса это зачастую зеркало без всякого зеркала, т. е. без амальгамированного стекла. Это изобразительный принцип: художественная картина включает в свой состав другую картину, которая воспроизводит, а также продолжает, развивает, истолковывает, оспаривает - полностью или частично - важные детали "главного" полотна и создает единое с ним изображение. И еще раз скажем, что существует литературный аналог зеркала в зеркале - роман в романе, интермедия в драме и т. п.