Но такова позиция и автора романа. Он тоже отказывается быть судьей своему герою – или становиться печоринским адвокатом. Его позиция – это позиция наблюдателя: далеко не во всем разделяющего взгляды Печорина, но сочувствующего ему. Романтический герой отрицает себя сам – автор же не хочет ничего утверждать или отрицать. «Герой нашего времени» – это первый русский психологический роман. Лермонтов предугадал дальнейшие пути отечественной прозы второй половины XIX века, ее погружение во внутренний мир героя, ее заведомый отказ от прямых оценок, то есть ее психологизм. Но для него, как для писателя, как для носителя позднеромантического, разорванного сознания, было куда важнее другое. Он подверг анализу печоринский самоанализ, дистанцировался от его убийственного индивидуализма (не упрощая ничего, в отличие от Максима Максимыча). И тем самым дистанцировался от самого себя.
URL: http://feb-web.ru/feb/classics/critics/eixenbaum/eih/ eih-423-.html.
URL: https://interneturok.ru/ literatura/9-klass/uroki-a-n-arhangelskogo-dlya-8-klass9/ psihologicheskiy-roman-m-yu-lermontova-geroy-nashego-vremeni?seconds=0&chapter_id=2476.
URL: http://arzamas.academy/courses/10.
Мцыри (поэма, 1839)
Все годы жизни в чуждом ему монастыре он жил надеждой на то, что сможет когда-нибудь вернуться на «родину», в тот «дикий», свободный, не ограниченный чужими правилами мир, где человек и природа едины, а бог растворен в окружающем пейзаже. «Я знал одной лишь думы власть,/ Одну, но пламенную страсть:/ … / Она мечты мои звала/ От келий душных и молитв/ В тот чудный мир тревог и битв,/ … / Где люди вольны как орлы».
В конце концов Мцыри бежит из монастыря, но через три дня возвращается, смертельно раненный в битве с барсом. Историю о побеге, блуждании в непролазном лесу, битве, которая служит сюжетной кульминацией поэмы, рассказывает сам герой; жанровая форма поэмы – исповедь, не признающая посредников между героем и читателем. Ни автор, ни рассказчик (за исключением вводных строф) не вмешиваются в повествование.
Сохранилось свидетельство П.А. Висковатова, одного из первых исследователей лермонтовского творчества, о возникновении замысла поэмы. Поэт, согласно свидетельствам А.П. Шан-Гирея и А.А. Хастатова, странствовал в 1837 году по старой Военно-грузинской дороге и «наткнулся в Мцхете… на одинокого монаха или, вернее, старого монастырского служку, “Бэри” по-грузински. Сторож был последний из братии упраздненного близлежащего монастыря. Лермонтов с ним разговорился и узнал от него, что родом он горец, плененный ребенком генералом Ермоловым во время экспедиции. Генерал его вез с собою и оставил заболевшего мальчика монастырской братии. Тут он и вырос; долго не мог свыкнуться с монастырем, тосковал и делал попытки к бегству в горы. Последствием одной такой попытки была долгая болезнь, приведшая его на край могилы. Излечившись, дикарь угомонился и остался в монастыре, где особенно привязался к старику монаху. Любопытный и живой рассказ “Бэри” произвел на Лермонтова впечатление… и вот он решился воспользоваться тем, что было подходящего в “Исповеди” и “Боярине Орше”, и перенес все действие из Испании и потом Литовской границы – в Грузию. Теперь в герое поэмы он мог отразить симпатичную ему удаль непреклонных свободных сынов Кавказа, а в самой поэме изобразить красоты кавказской природы».
До нас дошла и другая история, возможно, известная Лермонтову: чеченский мальчик, захваченный в плен и привезенный в Тифлис все тем же генералом Ермоловым, стал впоследствии художником-академиком П.З. Захаровым.