Литературный призрак

— Да-да! В вашем излучении гамма-составляющая выражена сильнее, чем альфа. Я определила это, едва вы подошли.

— Подумать только, вам даже не понадобился анализ мочи!

Я хотел добавить «и спермы», но удержался.

Она хохочет. Дела идут хорошо.

— Меня зовут Нэнси Йокам. Психотерапевт-холист. Вот моя визитка.

И Нэнси Йокам протягивает мне карточку.

— А меня зовут Марко. Мне нравится ваше имя, Нэнси. Вы, наверное, из Нэшвилла.

— Из Гластонбери. Слышали, конечно? Король Артур, рок-фестиваль. Приятно познакомиться с вами, Марко.

Глядит прямо мне в глаза. Гипнотизирует. «Вы погружаетесь в глубо-о-о-кий сон». Голос ведущей телепередачи для малышей. Только я староват, чтобы поддаться этим чарам. Она, наверное, думает, что я моложе, чем на самом деле. Обычно все женщины так думают. Тут в ней срабатывает не просто тщеславие, но еще и латиноамериканские гены.

— Знаете, Марко, я знаток человеческих характеров. Люблю сидеть и просто наблюдать людей. Для искушенного глаза в человеческой душе нет секретов. Ее можно читать, как открытую книгу. У вас на руке, Марко, нет кольца. Признайтесь, вы еще не встретили главного человека своей жизни?

Какая наблюдательность!

— Подружку, что ли, вы имеете в виду?

— Ну хорошо, допустим, что подружку.

— Да у меня их пруд пруди!

Нашу Нэнси ничем не смутишь. Она проявляет чудеса терпимости. Никакого возмущения — только театрально приподнятая бровь. Не вчера же Нэнси бросила играть в Лего, не девочка как-никак.

— Очень мило! Значит, Дон Жуан-Кихот. Вы не находите, что такое поведение создает вам много проблем?

— Да, это могло бы создавать много проблем. Но когда я знакомлюсь с женщиной, я сразу признаюсь, что у меня есть и другие женщины. Вот как вам сейчас. Так что если ей это не нравится, она может закончить отношения не начиная. Но я никогда никого не обманываю.

Нэнси Йокам кладет Дуайта Сильвервинда мордой на стол и кокетливо надувает губки.

— Если хотите знать мое мнение, это всего лишь крайне хитрый способ соблазнить женщину.

— Я так не считаю. С чего вы взяли?

— Ваше признание звучит как вызов: «Попробуй изменить меня! Возможно, тебе это удастся и благодаря тебе я снова поверю в любовь!» Дуайт называет такое поведение «синдром птицы с перебитым крылом».

Яннос приносит мне еще чашку чая и смотрит с осуждением, пройдоха. Я благодарю его за чай, но взгляд игнорирую.

— Никогда не задумывался над этим. Возможно, вы правы, Нэнси. Но не то чтобы я не верил в любовь. Просто мне кажется, что она следует своими собственными путями, которых мне не понять. Если честно, то я любил, дважды. По-моему, это немало. Не возражаете, если я съем фалафель? Проголодался, как зверь.

— Приятного аппетита. Почему мы с вами встретились, Марко? Именно мы, именно сегодня, именно здесь. Хотите знать, что я об этом думаю?

— Слепой случай?

— Когда мы говорим «случай», мы имеем в виду энергетику, ее излучение. Дуайт бы сказал, что ваш гамма-заряд притянулся к моему альфа-заряду. Точно так же, как притягиваются северный и южный полюса магнита. Вот почему вы оказались здесь.

Этот Дуайт достал меня до печенок. Я оказался здесь, потому что мой приятель предложил мне дармовой фалафель. Я сел за этот столик, потому что больше свободных мест не было. Будь Нэнси Йокам мужиком, я бы уже доел свой фалафель и шел к выходу. У нее неглупая голова — допустим, но она забила ее всякой нью-эйджевой чушью. Однако мой многоопытный член чует, что здесь пахнет сексом на халяву, и потому я терпеливо выслушиваю лекцию на тему «Лечение телесных и душевных недугов с помощью кристаллов». Аметист помогает при депрессии. Лучшие друзья Нэнси — минералы. К тому времени, когда я наконец получаю номер ее телефона, мне уже ничего не хочется, даже звонить.

Что со мной происходит?

Когда я был пацаном, каждая женщина была как загадочный материк, краски мира были первозданны, как истина, и от жизни у меня дух захватывало, как на ветру.

А сейчас? Посмотрите-ка на меня. Женщин меняю, как рубашки. Иной раз чаше.

Марко в шестнадцать и Марко в тридцать — абсолютно разные люди, они отличаются, как Огненная Земля и рабочая окраина Лондона.

Плохи твои дела, Марко, дружок. Очень плохи. Если будешь слишком много задумываться, совсем пропадешь.

Несколько недель назад мы с Поппи заспорили, и она сказала:

— Знаешь, Марко, ты ведь не дурак, но тем хуже: непонятно, как такой умный человек может быть таким слепым.

Я не нашелся, что ответить, поэтому просто схохмил. Как — не помню, но по-дурацки.

Ладно, пора возвращаться домой.

*