Литературный талант. Как написать бестселлер

«Луч выбрал цель и напал, что называется, с помощью подручных средств» – неверный выбор глаголов. Здесь говорится о неком губительном излучении, но луч не может выбрать цель и напасть, луч – не живое существо. «Подручные средства» являются прерогативой только человека.

«Мета рвалась к свободе, словно собака, ориентируясь на запах да еще на какое-то не имеющее названия шестое чувство» – неудачное сравнение девушки Меты с собакой. В результате драматический эпизод становится смешным.

«Если цивилизация сражается, у нее всегда есть хоть призрачный, но шанс. Если же она, подобно крысам, в ужасе разбегается с тонущего корабля, дабы забиться по норам, то раса обречена на гибель»

– мысль выражена исключительно коряво, с неправильным выбором глаголов. Цивилизация физически не способна «в ужасе разбегаться» и «забиваться по норам». Верный вариант таков: «Если цивилизация вступила в борьбу, у нее всегда существует хоть призрачный, но шанс. Если же ее представители подобны крысам, что в ужасе разбегаются с тонущего корабля, чтобы забиться в нору, раса обречена на гибель». Отнюдь не шедевр, но более приемлемо с точки зрения грамматики.

«Едва закончив выход, пилот активировал поле преломления и включил шпионскую систему слежения. Первичное сканирование окружающего пространства показало полное отсутствие какой-либо активности вокруг, и он инициировал процедуру восстановления ресурса гиперпривода» – чудовищное нагромождение отглагольных существительных: «преломления», «слежения», «сканирование», «отсутствие», «восстановления», – что делает текст тяжелым, трудночитаемым. Автору нравятся многосложные «научные» слова – «активировал», «инициировал», – он использует их вместо более простых «включил», «запустил», не замечая повтора: «активировал» в первой фразе, «активности» – во второй.

Приведу три эротических эпизода – первый и второй взяты из составленной В. Румянцевым книги «Кончаю! Страшно перечесть… или Без редактора в голове», третий – из фантастического романа. Напомню, что создание подобных сцен – сложная задача, требующая искусной передачи эмоций, такта и крайней осторожности в описании телодвижений партнеров. С этими телодвижениями всегда проблема, тут легко свалиться к излишнему натурализму, вульгарной грубости или просто насмешить читателя. Автор должен владеть ситуацией и словом, иначе эпизод из эротического превращается в анекдотический. Что в данном случае и произошло.

«Наконец Деклан нарушил очарование, внедрившись в такие ее глубины, о существовании которых в себе она никогда и не подозревала. В тот же момент Лили исторгла вопль, потому что внутри нее все взорвалось чем-то разноцветным и ярким, как салют, и тело ее с головы до ног задрожало в ответ. И, вторя ее салюту, Деклан застонал, долго, басовито и протяжно».

«Он начал поглаживать то место, где воздух касался ее женской плоти, и чувствовал, как она улетает в небеса. В тепле комнаты звучали ее крики и хныканье. А он все двигался и двигался. И ее женские мышцы с силой сжимали его и выдавливали из него жизнь. Они взорвались одновременно, запутавшись в простынях».

«Мета изогнулась, удерживаясь в «мостике» левой ногой и правой рукой. Левая рука ее переплелась пальцами с правой кистью Язона, приподнявшегося и откинувшегося, словно всадник на непокорной лошади, а правая свободная нога Меты обнимала партнера за талию. Сексуальная акробатика подобного рода была их давним и постоянным увлечением. Случалось изображать и более замысловатые позы, но для Солвица [это предполагаемый зритель. – М. А.] хватит и такой. Мета застонала, Язон – тоже, и уже через секунду все смешалось вокруг, утопая в сладкой дрожи и розовато-оранжевом тумане».

А вас, мой читатель, не охватила сладкая дрожь? Думаю, что нет. Никакого отклика, никаких эмоций, а значит, авторы ожидаемого эффекта не добились. Их внедрение в глубины, сплетение правых рук и левых ног является нелепым акробатическим этюдом, не имеющим к сексу никакого отношения – как бы басовито ни стонали герой с героиней, в какие бы розовые туманы ни погружались.

Возникает вопрос: неужели сами авторы не замечают продемонстрированных выше нелепостей и несуразиц?

Объяснить этот странный феномен попытался Максим Горький, для чего ввел понятие «авторской глухоты». Процитирую соответствующий раздел из словаря Квятковского: