Литературный театр

Петровна. Насилу, мать моя, нашла свой вагон, кто их разберёт, все одинаковые… А Пахома так и не впустили, аспиды… Где моя сумочка?

Юноша (кричит из зала). Варя! Я дал тебе для Мракова двадцать пять рублей… Голубчик… Расписочку дай! Скорее! Расписочку, милая! И как это я забыл?

Поезд «тронулся» (звуковая имитация). Пассажиры все вместе медленно движутся по сцене, отходя за кулисы и имитируя движение поезда. Скандируют как бы под звук колес: Поз-дно, Пе-тя! Поз-дно, Пе-тя! Поз-дно, Пе-тя!

Девушка. Ах! Поезд тронулся.

Пассажиры опять, имитируя движение поезда, скандируют: Поз-дно, Пе-тя! Поз-дно, Пе-тя! Поз-дно, Пе-тя!

Юноша. Пришли хоть по почте расписочку!

Поезд «уходит». Юноша поднимается на сцену.

Ведь эдакий я дурак! Даю деньги без расписки! А? Какая оплошность, мальчишество. (Вздыхает.) К станции, должно быть, подъезжает теперь… (Пауза.) Голубушка…

На теневом экране силуэт улыбающейся девушки.

Наденька. Тираны и деспоты вы, мужчины…

Варя. Но как вы хитры и прекрасны!

Передёркин (в зрительном зале.) Вы не знаете княжну Веру Запискину?

День пятый

Цирковая музыка. Циркачи после двух-трёх трюков выносят афишу:

Камический куплет ивансон Тероха исполнит малолетний

Наденька. 18 октября. Сегодня, после долгого отсутствия, приехал брат Серёжа.

Варя (вбегая, радостно). Приехал брат Серёжа!

Наденька и Варя (кричат в зрительный зал). Серёжа! Серёжа!

В другой части сцены Наташенька. Вбегает на сцену (чуть не падает, поскользнувшись) учитель Щупкин.

Щупкин. Оставьте ваш характер! Вовсе я не писал вам писем!

Фонограмма. Вы, конечно, давно уже догадались, зачем я каждый день сюда хожу и своим присутствием мозолю ваши глаза. Вы, наверное, давно уже, со свойственной вам проницательностью, угадали во мне то чувство, которое… то чувство, которое… то чувство, которое…

Наташенька. Ну да! Будто я не знаю вашего почерка (Взвизгивает). Я сразу узнала! Учитель чистописания, а почерк, как у курицы! Как же вы учите писать, если сами грязно пишете? (Хохочет.)

Щупкин. Это ничего не значит-с. В чистописании главное не почерк, главное, чтобы ученики не забывались. Кого линейкой по голове ударишь, кого на колени… Следует преимущественнейше наблюдать за тем, чтобы ученики непременно отдавали книги в переплёт, ибо корешком можно ударить по лбу в том случае, если книга переплетена.

Наташенька. Какой вы умный, Петя.

Щупкин. Да что почерк! Пустое дело. Некрасов…

Наташенька. Где? (Смотрит в зрительный зал.)

 Щупкин (смеётся). Писатель был, а совестно глядеть, как он писал. В собрании сочинений показан его почерк.

Наташенька. То Некрасов, а то вы (Вздох. Подходит к пианино.) Я за писателя с удовольствием бы пошла. Он постоянно бы мне стихи на память писал. (Поёт романс, аккомпанируя себе на пианино. Последние две строчки повторяет за ней Щупкин.)

Наденька. Не успел Серёжа лечь в постель, как его потребовали в квартал!

Варя. Серёжу потребовали в квартал!

Фонограмма. Погода была чудесная, но не до погоды мне было. Я не слушал даже певшего над нашими головами соловья, несмотря на то, что соловья обязательно слушать на всяком мало-мальски порядочном рандеву… рандеву… рандеву…

Щупкин. Стихи и я могу написать вам, ежели желаете.

Наташенька. О чём же вы писать можете?