Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции

Наш торговый представитель (commis voyageur, британцы предпочитают термин commercial traveler, а американцы чаще говорят traveling salesman) был двадцатидевятилетним порученцем Типографического общества Нёвшателя по имени Жан-Франсуа Фаварже. 5 июля 1778 года он сел на лошадь и пустился в пятимесячное путешествие по Франции, заезжая по дороге едва ли не в каждую попадавшуюся книжную лавку. Он продавал книги, забирал счета, инспектировал типографии, зондировал рынки, составлял мнение о конкретных деловых предприятиях и оценивал характер книгопродавцев – в общей сложности более чем ста человек. Вернувшись в ноябре обратно в Нёвшатель, Фаварже знал о книжной торговле больше, чем на то может надеяться любой профессиональный историк. К счастью, те следы, которые он за собой оставлял, были бумажными – подробный дневник и письма, дотошнейшим образом детализированные, – и позволяют проследить за ним по всей Франции, а в процессе исследовать книжную торговлю на самом что ни на есть низовом уровне. Кроме того, в архивах STN, среди тысяч и тысяч писем ото всех, кто имел отношение к книгоизданию в период с 1769 по 1789 год, несколько сотен – от тех книготорговцев, с которыми встречался Фаварже. Так что совершенный им тур де Франс открывает перед нами обширный пейзаж книжной культуры.

С точки зрения торгового представителя литература выглядит не столь грандиозно, как если бы мы взялись изучать корпус великих книг, написанных великими авторами. Я вовсе не намерен сбрасывать со счетов тот старомодный подход, который по-французски именуется «жизнь и творчество» (l’ homme et l’ oeuvre), хотя среди современных литературоведов он особым уважением и не пользуется. Напротив, меня вдохновляют такие шедевры, как «Утраченные иллюзии» Бальзака, – воображаемые картины того мира, который я пытаюсь восстановить по архивным источникам и который существовал за десять лет до рождения Бальзака (1799). Я намерен исследовать книжный мир Старого порядка (Ancien Regime), каким он был, когда становился источником опыта и предметом постижения для профессионалов, начиная со скромной фигуры коммивояжера. Но я не собираюсь заниматься антикварным делом: избранный здесь подход должен вести от микроскопических деталей к более широким умозаключениям. Я буду затрагивать проблемы, связанные с практиками книгоиздания, с распространением книг, с операциями на книжном рынке, с ролью книготорговцев как культурных посредников и со спросом на литературу. В конечном счете я надеюсь показать, какие именно книги циркулировали на литературном рынке в те два десятилетия, что предшествовали Французской революции. Несмотря на неполноту данных, я предложу читателю списки тогдашних бестселлеров, что даст представление о литературных вкусах в разных частях страны. Кем были тогдашние читатели и как они понимали прочитанное, я сказать не могу, поскольку на этот счет не располагаю их собственными свидетельствами; однако я льщу себя надеждой, что сумею восстановить общие очертания спроса, потребительские паттерны – что бы ни имелось в виду, когда речь идет о потреблении книги.

Моя вторая цель состоит в исследовании всего того, что так восхищало Бальзака: жизненных стилей, свойственных обычным людям, которые принадлежат к слоям общества, редко попадающим в наше поле зрения. Мне хочется понять, как жили книготорговцы, как выстраивались отношения между посредниками, доставлявшими книги читателям. Если книготорговцы и появляются в истории литературы, то исключительно как бесплотные тени. Но если взглянуть на них с точки зрения торгового представителя, да еще и приглядеться попристальнее к документам из издательских архивов, предстают сложные индивидуальности этих людей. Появляются самые разные фигуры: от гильдейских уполномоченных и патриархов старых торговых семей до букинистов и мелких подпольных торговцев.