Литературократия

Наиболее институционализированным было пространство советской литературы, что позволяло использовать здесь все четыре параметра успеха (самоудовлетворение, деньги, слава, власть); при этом своя референтная группа и свои институции (журналы, издательства, газеты) были у «деревенской» литературы, «городской» (либеральной) и провинциальной (журналы «Север», «Звезда Востока», «Дон» и т. д.). В ситуации кризиса социального пространства, когда цели, ставки и способы деления теряли свою легитимность, значение приобретали групповые интересы. Поэтому своя, но еще более узкая референтная группа была у любого более или менее известного автора в виде круга друзей, знакомых, почитателей, такой круг оформлялся, структурировался процессом обмена книг и сведений, распределением символических ролей (писатель-читатель), своей иерархией. В этой малой референтной группе тема успеха была нелегитимной. При анализе механизма успеха шла отсылка к прилагательным «советский», «внешний», что подразумевало наличие более точного и истинного критерия оценки творческой практики и противопоставляло внешнее официальное социальное пространство множеству референтных групп со своими групповыми интересами и системами приоритетов. Этот критерий обозначался по-разному, но чаще всего, с легкой руки Шкловского, как «гамбургский счет» — то есть способ оценки культурного жеста вне социальных и институциональных условий. Понятно, что любое дистанцирование от социальных категорий представляет собой проявление асоциальности⁴⁸⁴. Успех оценивается как внешний в ситуации невостребованности, нелегитимности тех стратегий, которые, образуя культурный капитал, не в состоянии преобразовать его в социальный и экономический, ввиду отвержения его имеющимися институциями. Отвергая социум, отвергают и его оценки. Конкретная неудача оправдывается непризнанием статуса общества как источника непротиворечивых критериев. Невозможность согласиться с приговором общества приводит к обобщению, превращающему частный случай в общее место. Так, по мнению Н. Елисеева, презрение к «внешнему успеху» — «одна из необходимых составляющих совершенно определенного типа художника» (Елисеев 1998: 191). Подразумевается, что «настоящий, подлинный» художник не зависит от общественной оценки его творчества⁴⁸⁵. Симптоматично, что социальным функциям автора противопоставляются прогностические, а образу обычного поэта — поэт-сивилла, поэт-пророк, который подвергается гонениям из-за его обличающих общество пророчеств. То есть символический капитал образуется не за счет социального, а посредством религиозного капитала, апроприации религиозных механизмов обретения легитимности. Но и пророчества должны быть услышаны — иначе говоря, интерпретированы как ценные сообщения в той или иной референтной группе. Отказ от признания за обществом права на компетентную оценку синонимично согласию с тем, что в обществе отсутствует референтная группа, способная комплементарно оценить данную практику⁴⁸⁶. Однако стратегия дистанцирования от славы, успеха как синонимов суетности⁴⁸⁷ — это почти всегда попытка противопоставить одну, менее влиятельную референтную группу другой, в данный момент доминирующей в культуре⁴⁸⁸.

Бурдье, рассуждая о механизме признания или успеха, говорит о лежащем в основании этого механизма своеобразном виде капитала, являющемся одновременно и инструментом, и ставкой конкурентной борьбы в поле литературы. Однако этот капитал признания или посвящения зависит от социальной устойчивости общества и не может быть полностью измерен ни коммерческим успехом (а подчас и противоположен ему), ни традиционным социальным посвящением (то есть принадлежностью к официальным институциям), ни «даже простой известностью, которая, если приобретена нечестным путем, может дискредитировать» (Бурдье 1994: 210). Структура и правила деления позиций в социальном пространстве 1970-1980-х годов дискредитировали критерии определения успешности или неуспешности практик, так как оценки распределялись в соответствии с идеологическими и нелитературными достоинствами произведений; почему критерий гамбургского счета и оказался востребованным, при всей его противоречивости⁴⁸⁹. Каждая референтная группа имела свою систему рейтингов, каждый член этой группы по-своему решал проблему приоритетов, а наиболее распространенным, хотя и не вполне корректным, синонимом гамбургского счета являлось понятие «эстетической значимости» произведения⁴⁹⁰.