Литературоведческий журнал №36 / 2015

Понятия добра, добродетели, праведности и здоровья совпадают, находя выражение в одном слове: «to be good». Именно Элизабет оказывается панацеей от охватившей мир эпидемии.

Донн точно воспроизводит симптомы первичного, вторичного и третичного сифилиса: потеря целомудрия (не приносит страданий, и открывает путь для инфекции, которая вначале невидима и безболезненна); кратковременное повышение температуры с последующим облегчением; утрата телом гармонии и красоты: раны, язвы, искажение и потеря чувственного восприятия (поражение сыпью тела, ладоней, стоп, слизистых оболочек, голоса, слуха, зрения), разума и памяти (характерные для сифилитиков галлюцинации, бред)95. Мир кажется живым, но он погружается в патологическую анемию – «летаргию»:

This great consumption to a fever turn'd,
And so the world had fits; it joy'd, it mourn'd;
And, as men thinke, that Agues physick are,
And th'Ague being spent, give over care,
So thou sicke World, mistak'st thy selfe to bee
Well, when alas, thou'rt in a Lethargie.
Her death did wound and tame thee then, and then
Thou might'st have better spar'd the Sunne, or Man.
That wound was deep, but 'tis more misery,
That thou hast lost thy sense and memory.
'Twas heavy then to heare thy voyce of mone,
But this is worse, that thou art speechlesse growne.
Thou hast forgot thy name, thou hadst; thou wast
Nothing but shee, and her thou hast o'rpast

96.

Донн сохраняет обе коннотации заболевания – физическую и моральную: «One woman at one blow, then kill'd as all, / And singly, one by one, they kill vs now. / We doe delightfully our selues allow / To that consumption; and profusely blinde, / We kill ourselues, to propagate our kinde»97.

Врачи следовали указаниям Галена и Фракасторо, советовавшими лечить венериков ртутными соединениями, и Парацельса, рекомендовавшего серные и соляные производные. Средства облегчали страдания больных, но не излечивали. Донн воспринимает это как разрушение порядка на уровне веществ, когда золото, символ вечности, поражено ртутью (непостоянным меркурием), и весь мир разрушает болезнь: «As gold fals sicke being stung with Mercury, / All the worlds parts of such complexion bee»98.

Френсис Бэкон и вслед за ним Донн признает, что наиболее опасными для общества являются те люди, которые лживо притворяются чистыми, а на самом деле смертельно больны и являются носителями болезни и греха. Элизабет, умерев невинной, не успела попасть в ситуацию искушения и познакомиться с подобными чистыми внешне лгунами, и даже их перья не смогут опорочить ее и после смерти:

And thou the subject of this welborne thought,
Thrice noble maid, couldst not have found nor sought
A fitter time to yeeld to thy sad Fate,
Than whiles this spirit lives, that can relate
Thy worth so well to our last Nephews eyne,
That they shall wonder both at his and thine:
Admired match! where strives in mutuall grace
The cunning pencill, and the comely face:
A taske which thy faire goodnesse made too much
For the bold pride of vulgar pens to touch;
Enough is us to praise them that praise thee,
And say, that but enough those prayses bee,
Which hadst thou liv'd, had hid their fearfull head
From th'angry checkings of thy modest red:
Death ba'rres reward and shame: when envy's gone,
And gaine, 'tis safe to give the dead their owne

99.

Настали последние времена, когда радуются не брачному наряду, а смерти девушки, ежегодно празднуя ее уход: «Will yeerely celebrate thy second birth, / That is, thy death»100. С уходом Элизабет в мир горний, мир дольний потерял еще одну возможность преодолеть болезнь, и распад приближает его к смерти, поскольку Элизабет, его душа, уже далеко от него: