Литературоведческий журнал №39 / 2016

К «Сравнительным жизнеописаниям» в оде есть как минимум еще одна отсылка. Так, в строках «И в бочке циник благородно / Велел царю не тмить свой свет» (III, 49), очевидно, подразумевается пересказанный Плутархом эпизод с Диогеном, попросившим Александра не заслонять ему солнца. В предисловии к «Мечтам о хозяйственном устройстве…» также есть отсылки к конкретным эпизодам написанной Плутархом биографии Александра (например, о его отношениях с индийским царем Пором, см.: VII, 440). Наличие аллюзий на один и тот же текст греческого историка в совершенно разных по жанру оде и деловой записке 1810 г. только естественны, поскольку в обоих случаях речь идет об уроках истории и развиваются сходные мысли.

И в оде «Слава», и в предисловии к «Мечтам о хозяйственном устройстве…» Державин усиливался доказать, что история учит, а Закон Божий требует от царей избегать «гнусной славы» «убийц народов» и не стремиться к завоеваниям ради завоеваний. Российскому же монарху, чье «власть и могущество… управляют такою частью света, каковую едва Римляне и прочие завоеватели вселенныя под властью имели» (VII, 442), новые приобретения просто опасны.

В подтексте этих рассуждений, конечно, было несогласие отставного государственного деятеля с определенными внешнеполитическими акциями правительства. Кроме безусловно и постоянно осуждавшегося Державиным союза с Наполеоном и сотрудничества с ним в европейских делах, в июне 1810 г. он мог думать о не слишком удачно развивавшейся русско-турецкой войне, ближайшей целью которой было присоединение Молдавии и Валахии. В этом у него были единомышленники, в том числе находящиеся в правительстве. Так, Н.С. Мордвинов, друг А.С. Шишкова и давний знакомый Державина, являвшийся в 1810 г. членом Государственного совета и главой департамента государственной экономии, 25 августа 1810 г. подал Александру I записку «О ускорении мира с турками», в которой высказался против приобретения новых земель. Любопытно, что Мордвинов при этом прибег к сходной с державинской риторике и не обошелся без суждения об «истинной славе»: «Благосостояние империи Российской – единый предмет, достойный отеческого попечения Государя Императора – не требует приобретения Молдавии и Валахии. Не завоевание новых земель, но сохранение в целости древнего достояния может токмо доставить славу истинную и хвалу веков Обладателю половины двух частей мира и упитать к нему любовь и благоговение народное. Пространство империи Российской столь уже обширно, что самое-то расширение соделывает ее слабою против ополчения соединенных Европы сил»82 (курсив мой. – В. К.). Можно не сомневаться, что этих мыслей Мордвинов придерживался и ранее и мог обсуждать их с Державиным, регулярно встречаясь с ним на литературных собраниях у Шишкова в 1809 и 1810 гг. (см.: VIII, 903–904).

«Мечты о хозяйственном устройстве военных сил Российской империи» Державин писал специально для Александра I (хотя она и не дошла по назначению). Ода «Слава» обращена как будто вообще к «царям», но предназначалась в первую очередь для него же. Главная мысль в этих текстах одна и та же: российскому императору не следует идти по стопам Александра Македонского и Наполеона, они недостойны ни расточаемых им похвал, ни, тем более, тайного восхищения и зависти (в чем Державин, видимо, подозревал Александра I). Он должен заботиться о внутреннем благосостоянии государства и охране его границ. Слава, добываемая «чрез токи крови на войне», сама по себе сомнительна и ужасна для поэта («Подрыв и вражью с треском граду / Не радует души моей…» – III, 50). И если Александру I все-таки суждено стяжать славу победителя на войне, пусть это будет слава защитника отечества. Только этот род воинской славы Державин в оде «Слава» признал бессмертной и несомнительной:

 Во обороне лишь отчизны
 Венчает славою война.
 Могилы

– в жертвенники тризны Преобращает нам она (III, 51).

Таким образом, в июне 1810 г. интересующая нас ода являлась актуальным политическим высказыванием – агитацией против Наполеона и союза с ним, предупреждением об исходящей от него угрозе, критикой проводимой российским правительством внешней политики, советом обратить все силы на оборону и внутренне благоустройство страны и в особенности на воспитание юношества и попечение о бедных и больных (чему особо посвящена 12-я строфа). Своей одой Державин в очередной раз преподавал урок царю, хотя и вряд ли слишком рассчитывал на его действенность (ведь и деловую записку он озаглавил «Мечты…»).