Литературоведческий журнал №41 / 2017

В-третьих, это разлагающее влияние новых свобод, демократических аспектов жизнедеятельности после освобождения 1861 г. Народ (и тем более интеллигенция) стал больше полагаться не на Бога, а на самого себя, или исключительно на самого себя. И был более открыт новым идеям и идеологиям, особенно многообещающей и очень «научной» марксистской. Шла разночинная дифференциация населения, растекание бывших православных по социальным слоям, сектам, обществам, партиям, образам жизни, ценностям.

«Одержимость» и «порча» многих людей, помимо основной причины – отпадения от веры, во-первых, определялась острым желанием улучшить свою жизнь, и при этом предать фундаментальные основы Русской цивилизации. По аналогии с мотивами «апостола» Иуды Искариота.

Хотя, конечно, авторитет самодержавия с января 1905 г. был заметно подорван. Накануне октября 1917 г. в России произошло несколько крупнейших рабочих забастовок. Как написал св. Иоанн Кронштадтский об одной из них: «Своевольная, вредная для всех забастовка, полная анархия» [21, 421], с неповиновением начальству. Крестьяне мстили своим барам и поджигали помещичьи имения. На фронтах наблюдалось явное нежелание воевать со стороны многих солдат; имели место «братания» с противником. В социальных группах, в семьях был свой беспорядок, развал и хаос.

Во-вторых, Первая мировая война и заметные неудачи русской армии обострили противоречия в социально-политической и экономической жизни России. Слишком многие были недовольны. К этому добавилась безудержная агитация большевиков в среде солдатской массы и массовое дезертирство. Русский патриотизм становился из определяющей ценности ценностью второстепенной.

Н.А. Бердяев так описал события этого периода русской истории: Временное правительство провозгласило «отвлеченные гуманные принципы», без вдохновляющей силы и энергии для народных масс. Для русского человека они оказались слишком слабыми, как бы инвалидными мыслями. «Либеральные идеи были всегда слабы в России и у нас никогда не было либеральных идеологий, которые получали бы моральный авторитет и вдохновляли» [3, 30].

Это правительство не было способно справиться с «разлагающейся войной, разлагающейся армией и притом колоссальной, многомиллионной армией» [3, 114]. «Только диктатура могла остановить процесс окончательного разложения и торжества хаоса и анархии» [там же]. И только большевики сумели демагогически внушить массам те лозунги и символы, которые помогли их организовать и захватить с их помощью власть.

Больная народная душа, «растревоженная злым сомнением и обманом», оказалась перед фактом смены цивилизаций, перед фактом диктатуры большевиков, перед фактом «неслыханной тирании» (Н.А. Бердяев и Л.И. Шестов) радикалов с их беспощадной ВЧК. Но хотелось бы надеяться, что «эти страдания служат не к погублению, а к вразумлению рода нашего. <…> Он никогда не удаляет от нас Своей милости и, наказывая несчастьями, не оставляет Своего народа» (Ветхий Завет, Вторая Книга Маккавейская, 6. 12; 16).

Что можно сказать сегодня по поводу столетия Октября 1917 г.? Как относиться к этим великим событиям, определившим судьбу России, ее населения, судьбу мира на десятки, а может быть, и больше, лет? Найдем ли мы свое буржуазно-небуржуазное будущее?

Для нас характерно не слишком благожелательное отношение к «богатым», к мещанам, и нередко лишь частичное одобрение «власти капитала». Это, вероятно, определяется и тем, что «Россия не призвана (курсив наш. – В. К.) к благополучию, к телесному и духовному благоустройству, к закреплению старой плоти мира» [4, 31]. Это заметно и в русской литературе и философии. «Обличение буржуазности Запада – традиционно-русский мотив» [3, 29].

Возможно, А.С. Панарин открыл одну из причин этого: у России «историко-эсхатологический темперамент – неспособность целиком жить настоящим и принимать статус-кво»; «Россия имеет призвание звать в будущее» [17, 197], можно сказать, некое не-буржуазное будущее. И это одна из причин такой фанатичной веры многих россиян в «научную» идеологию большевиков, а на рубеже 90-х годов – в прозападные обещания и прогнозы демократов.

Но русским пора осознать простые вещи: нельзя доверяться «юпитерам века сего» [21, 78].

Как бы нам трудно ни жилось, нельзя предавать православие. Нельзя предавать хорошую власть и русскую армию. Нельзя предавать русский патриотизм и другие национальные ценности! «Отказ от собственной истории, корней и традиций – это социо-гуманитарная катастрофа» [13, 27].