Литерный эшелон

В зале Андрей поприветствовал Ивана Федоровича. Тот ответно поприветствовал родственника откладывая номер «Русского Инвалида».

– О! Я гляжу, вас уже произвели в чин штабс-капитана? – удивленно вскинул бровь старый казак. – За какие такие заслуги на сей раз?.. Или секрет?

– Совсем нет. Мой начальник переведен был в другое место, я занял его пост. Поскольку он был в звании штабс-капитана, это же звание присвоили и мне.

– Хорошо ли добрались?..

– Хорошо, но надо сказать доехал до безобразия скучно: в вагоне ни дебоша, ни потасовки.

– Ну так отдыхайте…

В своей маленькой кроватке сладко спал Фрол. Андрею хотелось взять его на руки, подбросить к потолку. Своим стремительно растущим ребенком он за отъездами он что называется, не нанянчился.

Но, справившись с искушением, отошел от кроватки. Пусть спит, набирается сил. Тем более, что имелись и иные планы на его маменьку…

Алена и Андрей уединились.

Из-за закрытых окон и дверей доносились такие звуки, от которых краснели даже соседи.

– Приличной женщине не подобает получать такое удовольствие от плотских утех, говорили они.

Но Данилины не слышали. 

***

В Москве появился Попов, шумный и жизнерадостный. Казался, что набит жизнью он так плотно, что уколи его – лопнет.

Зашел к Данилиным, наверное потому что знакомых в Москве почти не имел.

– А я знал, что вы в отпуске, Аркадий Петрович сообщил. Решил вот заехать.

– Благодарствую…

– Чайком путника не угостите?.. Простите, что набиваюсь, но во рту пересохло.

За этим дело не стало – тетя Фрося очень любила чаевничать. Ей наверное, нравился не сам вкус, а процесс…

На кухне у нее постоянно стоял горячий самовар, из которого то и дело наполнялись чашки.

– Чем вы тут развлекаетесь? – спросил Попов.

– Да в основном друг другом…

– Ах, ну да, как я мог забыть, молодежь… Аркадий предупреждал… Не хотите завтра за город проехать?.. Я вас приглашаю! Наверняка будет интересно!

***

…В конце мая 1913 года у Малых Мытищ, что на семнадцатой версте Ярославского тракта намечалось состязание. По этому поводу собрались мотоциклисты со всей Москвы и из других городов. Здесь были мотоциклы как и кустарные, сборки отечественной, так и зарубежной: английские «Триумфы» и «Роверы», американские «Харлеи» и французские «Пежо».

Очень скоро все пространство вокруг старта заполнилось лязгом моторов и сизым дымом.

По случаю соревнования трасса не перекрывалась, по ней обычно ехали крестьяне, возвращавшиеся с московских базаров, с дач возвращались обыватели, куда-то спешили курьеры.

К месту старта подтянулись болельщики, просто зеваки с окрестных деревень. Прибыл становой пристав с конным отрядом. Полицейские заняли места вдоль трассы, наблюдая за порядком на дороге.

На старт Попов вывел и свой агрегат.

Тут же завязался спор: можно ли подобную машину допускать до старта.

Рама стояла на четырех независимо подрессоренных колесах. К задним шел карданный привод от четырехцилиндрового «Руссо-балта».

– Смелая, оригинальная конструкция… – осторожно похвалил Андрей!

– Ха! Да это оргазм, воплощенный в железе!

Судьи же начали совещаться. Ранее бывало, что участники стартовали на трехколесных экипажах, дважды на двухколесном, где колеса были размещены не последовательно, а параллельно. И даже раз – на одноколесном мотоцикле.

Решили, что далее следует правила несколько уточнить. Однако машина Попова безусловно является мотоциклом, поскольку пилот сидит верхом аппарате и управляет рулем велосипедным. А что до четырех колес, так что за беда – первый мотоцикл господина Даймлера тоже был четырехколесным.

Около двенадцати дня соревнования начались. По большому счету это не была не гонка, а испытание на скорость и выносливость.

Мотоциклы стартовали раздельно, с промежутком в две минуты. Ехать предстояло сто верст: пятьдесят по направлению к Сергиеву Посаду. Там, у верстового столба за номером «67» надлежало остановиться, получить отметку в специальном квитке, после – отправиться назад, к Малым Мытищам.

По жребию Попов стартовал одним из последних. Мотор плохо заводился: тяжело было двигать четыре поршня, да еще с хорошей компрессией.

– Смотри, будто ехать не хочет.

Но мотоцикл фыркнул и завелся, стронулся с места сначала будто неохотно, но уже через двадцать саженей пошел уверенно, неуклонно. Еще через пару минут – исчез из вида.

Через десять минут на трассу ушел последний мотоцикл, и зрителям осталось лишь скучать. У обочины владелец сельской чайной лавки устроил что-то вроде переносного буфета. Самовар не справлялся с нагрузкой, и в стаканы наливали лишь теплую, сладенькую и слегка подкрашенную водичку. Продавали и бутерброды по неуместной, дорогой цене.

За неимением другой информации, прибывшие на гонку записывали в блокнот даже цены как некий курьез.

Меж тем гонка продолжалась, растянувшись чуть не на весь участок тракта от Малых Мытищ до Сергиева Посада.

И когда головной мотоцикл получал отметку у конечного столба, Евграф Петрович проехал лишь половину трассы.

Агрегат работал ровно: казалось, что его скорей его будет трудно заглушить, нежели он поломается.