Литконкурс 'Тенета-98' (сборник рассказов)

Пит молча стал сзади. Он смотрел то на колыхание рощи, то на сочетание блеклых цветовых пятен и движущихся отблесков, которые складывали на стекле отражение его жены. Ему вдруг отчаянно захотелось расплакаться. И совершить что нибудь глупое, далекое, детское. Забраться под диван, в теплую домашнюю пыль и свернуться там калачиком и лежать там, пока кто нибудь не выманит его наружу игрушкой или какой нибудь вкуснятиной.

" Она хочет тоже самое" прошептал внезапно голос, который он не слышал уже давно, с тех самых пор, как научался превращаться в черепаху при первых признаках неприятностей. " Она тоже хочет, что бы кто нибудь вытащил ее из под дивана..."

...Ветви еще раз безуспешно царапнули небо и вернулись удрученно на место..

Он наклонился к ее плечу так, чтобы забраться носом в мягкую прядь, что выбивалась у нее из-за уха и коснуться губами мочки.

Анн вздрогнула.

-Прости - чуть слышно, лишь дыханием, шепнул он. - Прости меня, пожалуйста. Я понимаю что ты волнуешься. Но...но я ведь волнуюсь тоже, поверь...Прости

Анн чуть наклонила голову, будто прислушиваясь.

- Прости...Я даже не знаю что сказать...скажу наверняка какую нибудь глупость...но...хочешь, я приготовлю глинтвейн?

- Глинтвейн - повторила, как эхо Анн. Он ждал ее слов, как будто сейчас решалась его судьба. - Ты умеешь готовить глинтвейн?

- А ты что, не знала? Господи боже, никто не знает моих талантов!

Он мягко обнял ее за плечи и повел обратно к креслу.

- ...Глинтвейн - это мой божий дар. В студенческие годы вокруг меня собирались толпы страждущих с кружками, готовых умереть за каплю этого напитка. Я готовлю его исключительно на основе муската - красного, полусухого, именно такого, как ни странно, что живет у нас в холодильнике. Первым делом надо его подогреть, довести чуть ли не до кипения, чтобы вино загустело. Потом пряности - немного корицы, немного гвоздики, ванили, чуть-чуть лаврового листа, можно даже перца...

Он провозглашал составляющие рецепта и в тоже время носился по кухне, постепенно обрастая баночками, пакетиками и связками листьев. На плите уже стояла кастрюлька с вином и тонкие завитки пара пробивались вверх.

- ...Потом прогреваем еще раз и охлаждаем...Или вначале цукаты?...Постой-ка...Нет, бог ты мой , конечно, цукаты во время второго прогрева! Как я мог забыть!

Анн тоже включилась в дело, но Пит доверил ей лишь помешивать варево и изредка пробовать с широкой деревянной ложки.

А потом они пили, обжигаясь, глинтвейн, облизывая ежеминутно сладкие губы, то и дело натыкаясь на уцелевшие, почему то, несмотря на процеживание, кусочки размякшей лимонной корки, терпкие палочки гвоздики или пластинки лавра. Облизывали липкие пальцы и пачкали и без того уже заляпанный стол. Проливали из ковшика на пол...Ветер на улице утих, деревья прекратили бессмысленную гонку за луной и стояли теперь неподвижно, уставясь в освещенное окно.

Глубокой ночью, перешептываясь и похихикивая, они направились в спальню дочери и долго стояли у ее кровати молча.

- Одеяло на месте -прошептал Пит и подмигнул.

- Она улыбается...Честное слово - Анн наклонилась, чтобы поцеловать Дану, но Пит удержал ее. - Испачкаешь, ты вся в моем божественном напитке...Тссс! -прошипел он, видя, что он Анн собирается рассмеяться.

На цыпочках, они выбрались из спальни. У выхода Анн оглянулась.

- Улыбается...Слава Богу, улыбается.

****

- Чудесно!...Чудесно!...Смотрите, какие они красивые!

Жемчужины падали с неба, подскакивали на пружинистых травяных кочках и скатывались ей под ноги. Изредка, когда они попадали во одну ямку и легко стукались друг о друга, раздавался стеклянный звон. Жемчужины красные, жемчужины зеленые, черные и простые, белые, все крупные и идеально круглые, все с томным перламутровым блеском, перекатывающимся по гладким бокам.

Дана захлопала в ладоши от восторга, а потом бросилась их подбирать. Непокорные, жемчужины скользили и уворачивались, выпрыгивали из рук, прятались в корневища травы. Но Дана не обращала внимания на те, что выскальзывали из рук остающихся было достаточно много и, кроме того, сверху постоянно сыпались новые, такие же прекрасные, всех оттенков и размеров.

- Брось! - шипел где то рядом Провожатый. -Брось немедленно и продолжай петь!...Глупая девчонка, они никуда не денутся!...Продолжай петь!

- Лю-юди, которые вышли погулять...- затянула Дана, не переставая ловить правой рукой непокорные скользкие шарика, а левой кидать их горстями за пазуху. - Неужели они никогда не верну-у-утся!

Град из жемчужин стал еще более плотным, а потом вдруг погасли колючие жаркие лучи солнца и на Дану накатила серая тень.

- Пой, пой! - визжал в восторге Провожатый. - Он спускается, он спускается!

- Кто? - рассеянно спросила Дана. Потом вдруг поняла...Подняла голову вверх и жемчужины, соскальзывая из ее медленно разжимающейся ладони, полетели обратно, в траву...Тень сгустилась и оформилась, порыв ветра отбросил назад полы ее легкого платья и смял стебли травы трепещущим пятном. Запахло вдруг чем-то чужим и пряным.