Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв.

Я уже поминал о неудаче мобилизации 1520 г. по причине отсутствия гетмана: большая часть служилых людей уклонилась от посполитого рушения. Рада не знает, что дальше делать, и взывает к восстановлению местной власти великого князя.

Но хоть результаты плохи, однако в развитии организации и значения шляхетского сословия привлечение его сеймов к делу устройства военных сил имело огромное значение. Самообложение денежными сборами соединяется с самообложением воинской повинностью. Даже в порядке денежных сборов по постановлению Гродненского сейма 1522 г. «серебщизну» собирают с господарских людей державцы, с княжеских и панских — их наместники, а с боярских, дворянских, вдовьих и татарских — хоружие под контролем державцев.

Хоружий — центральная фигура поветового ополчения — упоминается со времен Витовта. Он — знаменосец повета, ответственный в XVI в. орган военного управления, так как его забота — собрать ополчение повета и привести его на сборный пункт, выслеживать нетчество; он назначается господарем, но часто по рекомендации местной шляхты, получая привилей на держание должности «до живота».

Постановление 1522 г. на этот орган военного управления возлагает и сбор «серебщизны». И то и другое делается постепенно более или менее функцией шляхетского самоуправления, ибо властью господаря требуется исполнение установленных на сеймах уставов, властью господаря карается их нарушение, этою же властью даются льготы от уплаты постановленного на сейме сбора: так, например, в 1524 г. Сигизмунд «отпустил» «серебщизну» боярам витебским и 30 коп грошей из нее мещанам витебским ввиду разорения области Витебской «от людей неприятельских». Шляхетское самоуправление есть орган государственного управления, черта новой административной системы.

Битва под Оршей в 1514 г.

Битва под Оршей в 1514 г

Пойдем дальше. Не только по делам финансовым и военным обращается господарь к сейму. На сеймах господарь с панами-радою разбирает ряд жалоб, ряд судебных процессов, тут члены сейма служат ему источником информации о действующем обычном праве, не кодифицированном, о местных обычаях отдельных земель. В 1514 г. Сигизмунд разбирал с радой одно сложное дело по наследству и нашел нужным, не постановив решения, отложить его «до великого сойму»: «маем то с паны и со всею землею обмовити, которым обычаем то встановити, как бы и потом потомуж было суждено».

Сложное дело потребовало нового общего решения законодательного вопроса, и оно отложено «до великого сойма». Господарь в привилеях не раз обещал соблюдать и хранить старые обычаи, обычно-правовой уклад местной жизни. Теперь явилась необходимость дополнить или видоизменить действующее право, истолковать его ясно на будущее время: нужно «зволенье» сейма. Такое «обращение правительства к станам сейма по поводу разных казусных дел, встретившихся в судебной практике», Любавский, естественно, ставит в связь с просьбой, поданной господарю на сейме того же 1514 г., о писаных правах и законах^{143}.

Просьба эта — о даровании Литве статута — была повторена на Городенском сейме 1522 г. Господарь с панами-радою «право им прирекли дати и тыи вси члонки, как ся подданные наши мают справовата и радити, казали… выписати». Сейм этот — в феврале и марте 1522 г. в Городне; а с июня и до ноября 1522 г. слышим о сейме в Вильне.

Это сеймование в течение чуть не целого года не оставило, к сожалению, никаких сколько-нибудь обстоятельных следов в источниках. На Виленском сейме Сигизмунд велел заготовленные «члонки» будущего статута «чести перед паны-радами и перед подданными нашими» — тут статут подвергся обсуждению, и этим Любавский объясняет, что Сигизмунд в указе о введении в силу статута говорит: «decrevimus… unum jus scriptum atque unam legem sub constitutionibus et statutis certis in scripta redactis, communi deliberatione atque consilio ultro citroque communicato… uni cuique Sanctis laudatis et omni voto approbatis»… «dare in perpetuum»[142], полагая притом, что общая редакция статута была одобрена общим голосованием станов сейма в 1522 г.

Трудно представить себе такое голосование незаконченной редакции статута.

«Toe право писаное» Сигизмунд прислал со своим секретарем князем Вежкгайлом за своею печатью на сейм в Вильне 1524 г. и велел передать канцлеру,

«а пан воевода его милость виленский, канцлер мает тое право выдати всим подданным нашим великого князьства Литовского» и «рассказати нашим господареким словом, абы вже тым правом справовалися и радили водлуг того россказанья нашего»^{144}.

«Россказанье» это и формулировано в помянутом указе Сигизмунда, который помечен 1522 г., но едва ли был тогда даже и опубликован: привилей этот говорит о немедленном отпечатании статута, а печатный статут вышел в свет лишь в 1529 г.