LitPamiatniki

Тиннстра позволила своим ногам раздвинуться и подтянула пояс ближе. Его горячее дыхание обжигало ей шею, когда он лежал на ней сверху. Такой тяжелый. Он просунул руку под нее, приподнимая ее пах. Она могла чувствовать его. Милостивые Боги, нет.

Ее рука сомкнулась на рукояти ножа, когда она оттолкнула его, пытаясь сбросить с себя.

Его пальцы впились ей в горло. Она не могла дышать.

Череп усмехнулся ей в лицо:

— Тебе понравится настоящий мужчина.

— Нет. — Она вытащила нож и ударила его, хорошо и сильно, под мышку.

Он дернулся в сторону, выглядя сбитым с толку. Он отпустил ее горло и снова встал на колени, ощупывая рану рукой. Это не имело значения. У Тиннстры все еще был нож, и она вонзила его ему в почку. Она почувствовала, как его кровь залила ее, когда она высвободила нож и снова его ударила. И снова:

— Нет.

Череп попытался оттолкнуть ее руку, но в нем не было сил. Она оттолкнула его, и тогда настала ее очередь оказаться сверху. Ее очередь наблюдать, как он уставился на нее, широко раскрыв глаза и окаменев. Его очередь вцепиться в землю. Он кашлял кровью, пытаясь заговорить. Это не имело значения. Он не мог ее остановить. В ней не было милосердия. Она наносила удары, снова и снова. Кровь пропитала его белую рубашку и пузырилась у него в горле, но она все равно снова и снова вонзала нож, колола его, пока ярость в ней не угасла. Этот ублюдок больше никогда никому не причинит вреда.

Затем она остановилась, запыхавшись, с колотящимся сердцем, живая. Ее руки, ее одежда, все было покрыто кровью. Его кровью. Не моей. Не моей. Я жива. Я жива.

Она выронила нож и, пошатываясь, поднялась на ноги, подтягивая брюки. Я убила человека. Она не могла в это поверить, но он был там, у ее ног. Мертвый. Дерьмо. Что она сделала?

Выжила. Вот что я сделала. Выжила. Это все, что имеет значение. Но если другие Черепа вернутся… Дерьмо. Она подбежала к двери конюшни, приоткрыла ее и осмотрела улицу. Черепов не было. Они ушли. Она нашла перекладину и заложила ею дверь.

Я убила Черепа. Убила его. Тело там. Доказательство. Они меня повесят. Милостивые Боги, что я наделала? Черепа вернутся за ним. В этом нет сомнений. Они видели, как она вошла с ним в конюшню. Они знали, как она выглядит. Они придут ее искать. Они бы ни за что не оставят это так. Они захотят ее наказать. И не остановятся, пока она не будет раскачиваться на веревке. Черт.

Застегивая брюки, она заметила, что они все в крови. Она протерла их соломой, но это мало помогло. Ей надо уйти. Убежать.

Прошло всего несколько мгновений, но уже было трудно связать труп у ее ног с человеком, который так ее напугал. Раньше он казался таким могущественным, но теперь он был... никем. Она вспомнила женщину в доме на Салин-стрит, брошенную гнить. Она вспомнила своих друзей в Котеге. Черепа убили слишком много джиан. Было приятно дать отпор.

Она оттащила его в пустое стойло и укрыла соломой. Тщательный обыск позволил бы найти его достаточно легко, но, возможно, Черепа не приложат столько усилий. Вида пустой конюшни может оказаться достаточно, чтобы заставить их искать в другом месте — по крайней мере, на некоторое время.

Она разбросала еще соломы по пятнам крови на полу, а затем, как могла, умылась водой из корыта. Разбитую губу было не скрыть, но с раной на лбу она была просто еще одной избитой женщиной. В эти дни таких было предостаточно.

Тиннстра запрягла в фургон четырех лошадей. В кузове были еще припасы — еда, вода, одеяла и палатка, немного корма для лошадей — этого хватит на несколько дней пути, если они будут экономны. И одежда. Чистая одежда.

Она надела новые брюки, новую рубашку, новое пальто. Ничто из них не сидело хорошо, но, по крайней мере, она больше не выглядела так, будто побывала на бойне, и они были чертовски теплее, чем ее старая одежда. Окровавленные вещи она закопала в солому рядом с мертвым Черепом.

Она широко распахнула двери конюшни, и порыв холодного воздуха ударил в нее, обжигая порезы. На улице не было Черепов. Слава Четырем Богам. Пора уходить, вернуться к Аасгоду, и тогда я смогу уйти навсегда.

Но уйти куда? Меня будут разыскивать, на меня будут охотиться. Если я останусь в Айсаире, то закончу тем, что запляшу на веревке. Она покачала головой. У судьбы, казалось, были на нее свои планы.

Она в последний раз оглядела конюшни и заметила нож Черепа, лежащий на земле. Она его подняла. На стали все еще была кровь. Лучше не оставлять нож здесь. Лучше взять его с собой. На всякий случай.