Лица

– Ясное дело – она еще и модель. – Майк уже не видел Берта. Он говорил сам с собой. – Теперь за дело. Споет ли мне эта птичка?

– Поехали. – И Берт поднял кружку.

На следующее утро глаза не открывались, голова гудела. Боже, сколько же они выпили! Одна и та же ошибка, на этой неделе тем более нельзя было этого допустить.

Взгляд упал на одежду, судя по всему пролетевшую до середины комнаты от самой двери. То, что предстало его взору, вообще было трудно назвать беспорядком. Майку стало жаль себя. Ему нужна женщина, чтобы ухаживала за ним. Ему нужна его Пятница, его маленькая Джо. Часы показывали десять тридцать. Завтрак в номер приносили только до десяти, сил спуститься вниз за спасительной чашкой кофе тоже не было.

Он угрюмо уставился в потолок. Постепенно накопленные факты, касающиеся Тери Шепард, выстраивались в ряд. Следы определенно куда-то вели, но хочет ли он туда добраться? Его охватило зловещее предчувствие. Не хотелось впутываться, а главное – впутывать Джо. Однако ничего не поделаешь, когда-нибудь ей все равно надо узнать правду. Лучше распутывать клубок вместе. Он знает ее – Джо не простит, если он будет скрывать все до самого конца.

Среда. На этой неделе у Джо все равно нет работы. Она будет разбирать оставленные им бумаги, готовиться к приезду нового босса.

Только теперь Майк ощутил отсутствие Джо – уж очень не хотелось оставаться один на один с неприятностями. Да и для Джо будет лучше узнать правду вместе с ним.

Майк выяснил еще кое-что по телефону, отсиделся в турецкой бане и после изрядного количества кофе пришел в себя. Теперь можно звонить Джо в Сан-Диего.

Кратко пересказав ей новости, Майк не услышал в ответ ни воплей, ни тяжких вздохов. На рабочем месте его секретарь была как всегда спокойна и сдержанна.

– Денни Аптон еще неделю пробудет на Восточном побережье. Оставил свой телефон, секретарша должна передать. Зато реестр медсестер штата нам подкинул хорошую новость – теперь известно, где живет Энн Першинг. Похоже, она не работает. Завтра хочу ее навестить. Поедешь со мной?

Джо вздохнула с благодарностью и облегчением.

– Утром приеду к вам в гостиницу. Только потом не передумайте взять меня с собой.

* * *

Она много читала о старении, особенно женском, и свободно цитировала Де Бовуа и Зонтага. Верила ли она в то, о чем читала и говорила? Нет.

Энн Першинг выдернула из головы седой волос и еще какое-то время сидела у зеркала, угрюмо глядя на себя и на уродливую трещину. В зеркале трещина напоминала, как она швырнула в него восстанавливающий крем «Фонтан».

Было рано, десять минут одиннадцатого, и Энн отчаянно хотелось выпить. В последнее время ей часто не терпелось принять немного с утра, встречая новый день, и несколько рюмок по вечерам, чтобы заснуть. С самой школы все только и твердят о ее вспыльчивости и склонности ко всяческим маниям.

Сегодня надо держать себя в руках. Хоть перед прессой она чиста, как стерильная маска, но иметь с ней дело всегда небезопасно. Нужно, чтобы работали все цилиндры.

Энн закусила губу, сдерживая стон. Любить и быть отвергнутой, униженной – что может быть больней? В уме то и дело всплывали его слова, его странные комплименты – чего стоит хотя бы пассаж о ее «отличных цилиндрах, которые обгонят кого угодно». Больше ей не услышать этого, он ушел навсегда, насовсем, все кончено. В его новой жизни ей нет места, он жестоко, ясно дал это понять.

Вспыльчивость, нервозность – и он на это не раз указывал. Что ж, пусть теперь расплатится. Она начнет говорить. Энн налила себе немного водки. Немного, только чтобы подкрепить нервы и подумать, как вести себя с пролазой-журналистом: что рассказать, а что оставить при себе.

Медленно потягивая из рюмки, Энн решила все же не распускаться. До смерти хотелось разделаться с репутацией стервы. Чтоб та сгинула, как гетто для иностранцев, откуда была родом сама бывшая медсестра. Но желала ли она и его столкнуть на дно?

Нет, никогда. Черт, она все еще любит его до безумия. Да и не только поэтому: оглядев свою дорогую мебель, она вспомнила, что все еще в штате и при хорошем раскладе может потребовать и прибавки. Энн понимала также и то, что все лелеет надежду пригодиться ему в новом деле, которое, кажется, раскручивается с бешеной скоростью.

Высосав последнюю каплю, Энн взглянула на свою лилию в горшочке, и ей стало страшно: под своим весом цветок склонился до самого пола, но все еще цвел. Ее надежда была такой же хрупкой, как эта лилия – скоро сломается без подпорки.

После второй рюмки краски мира перестали быть такими тусклыми. Она знает слишком много, чтоб быть вот так невзначай выброшенной за борт. Да и не стала бы встречаться с Таннером, если бы не прочла совсем недавно статью о компании в шикарном «Палм-Спрингс».

Майк позвонил тогда, когда, сложив журнал, она шагала по квартире из угла в угол, разбитая чудовищной несправедливостью жизни. Звонок Майка совсем лишил ее покоя. Она долго боролась с мыслью исчезнуть на пару дней. Но есть ли в этом смысл?

Такая ищейка все равно в конце концов найдет, а потом – внушала себе Энн снова и снова – она чиста как снег.