Лица века

Да и вообще, все самое человечное мы брали из мировой культуры. У меня про это – стихотворение «Железный занавес». Если он и был, занавес, – то против отравы. А великая литература Запада была в каждом нашем доме. Когда я выступал в английском парламенте, сказал так: конечно, Шекспир – ваш, а Пушкин – наш, но загляните в домашние библиотеки советских людей, и вы убедитесь, что Шекспир тоже наш!

О чем это говорит? Не только писатели и поэты у нас были великие, но и великий читатель, равного которому, я думаю, не было и нет во всем мире! Я многие годы возглавляю общество книголюбов России. В советские годы десять миллионов человек! Ну ладно, пусть сколько-то были в обществе формально. И все равно миллионы любящих книгу художественную, научную, политическую. Где еще в мире есть что-нибудь подобное?

Помню, на роман Анатолия Иванова «Вечный зов» пришло с мест три миллиона заявок. И мы досадовали в издательстве «Советский писатель», что можем выпустить только двести тысяч…

Феномен, который еще будут изучать и изучать! Я беру сравнительно небольшой отрезок времени – около двадцати лет и только один, как нынче принято говорить, регион – Сибирь. Сколько же вышло отсюда замечательных писателей! Шукшин, Чивилихин, Распутин, Вампилов, Куваев… Да и Петр Проскурин, по существу, отсюда. Астафьев, которого я очень любил. Удивляюсь, зачем он вдруг пошел против самого себя – против своей натуры, против собственного таланта! Неужели тщеславие оказалось выше?…

А возьмите наш Север. Личутин там появился – небольшого росточка и таланта огромного. А раньше – Федор Абрамов, который очень сильно свое слово сказал…

Уралец Юрий Бондарев, волжанин Михаил Алексеев. Первоклассные поэты – русские, белорусские, украинские, грузинские… Да не обоймешь ее, советскую-то литературу. Один Шолохов – эпоха целая.

В. К. Раз уж об этом зашла речь, давайте вспомним, как входил в литературу советский русский поэт Егор Исаев.

Е. И. Не люблю о себе говорить. И вообще, как-то стыдновато бывает: народ в бедствии, а столько вокруг разных чествований, презентаций, юбилейных тостов…

В свое время, когда состоялся у меня творческий вечер на телевидении, в студии «Останкино», задали мне вопрос: «Кто были первыми вашими учителями в поэзии?» Надо бы блеснуть приближенностью к великим. Ну, конечно, Пушкин, конечно, Лермонтов, Некрасов, Есенин… А я говорю: да воронежские девчата. Вот кто были первые мои учителя.

Они же почти все были поэтами, почти все сочиняли частушки! И не потому, что жанр такой, а потому что необходимость. Как необходимость быть красивой, необходимость любить. Вот она любит Петьку – и сочиняет частушки не для кого-нибудь, а для Петьки. Песни она от матери берет, а частушки – свои. От них я и пошел.

Мне говорят из зала: «Ну-ка, а спойте частушки-то». А у меня сразу из тех лет:

Я иду – они лежать,
Три майора на лугу.
Тут уж я уж растерялась,
Тут уж я уж не могу.

Зал взорвался от восторга. Продолжаю – теперь парень поет:

Я, бывало, лёдом, лёдом,
Лёду нету – я водой,
Я, бывало: «Нюрка! Нюрка!»
Нюрки нету – я домой…

В. К. Наших читателей, несомненно, интересует ваша родословная. Где ваша родина?

Е. И. Село Коршево, Бобровского района. Это исконно русская воронежская земля. Суворин в Коршеве родился – знаменитый потом издатель, для Чехова, в частности, много сделавший. Он же крестьянин! Ленин писал: Суворин начал как крестьянин, а кончил как черносотенец… Ну вот, отец его, будучи солдатом, стал уважаемым по службе, и потому сыновья получили возможность учиться. Один пошел в кадетский корпус, а другой вот – в гимназию. И так далее. Две школы после на свои средства в родных местах построил, об этом тоже забывать нельзя…

Удивительное мое село. Как всегда, мать – удивительная. Удивительные люди! В простоте, но и в мудрости. Бывало, приеду к матери, и она мне пересказывает про меня: «А чего это он картошку сам роет? А чего к нему начальники не едут? Чего-то мяса не выписывает в колхозе?» Приглядывались. Да, между прочим, у Воротникова Виталия Ивановича, в свое время члена Политбюро, мать тоже бобровская, а сам он родился в Воронеже. И я ему, моему ровеснику, по-землячески рассказывал иногда, как народ оценивает начальников и руководителей. Вот он в моих глазах был именно руководителем в лучшем смысле – не начальником. Связи с народом не утратил, взглядам своим и сегодня не изменил…

В. К. А как вы-то в поэты вышли?

Е. И. Получилось так. Напечатал я заметку в дивизионной нашей газете «На разгром врага». Видно, чем-то понравилась она. И пришел один лейтенант, спрашивает: «Какое у вас образование?» Говорю: «Девять классов».

В. К. А звание какое было?