Лица во тьме. Очертя сердце. Недоразумение

Плевать на машину. До Эрмантье постепенно начинал доходить смысл этой махинации. Юбер испугался. Еще несколько недель, и развернулась бы самая настоящая битва. Назад хода нет, и никакой возможности договориться со взбесившимися противниками. Поэтому он предпочел сразу сдаться, подчиниться картелю и получить определенные гарантии на сохранение своих интересов. Теперь все ясно! Кристиана тоже отказалась от борьбы и вступила в переговоры. Подумаешь, слепой! Он ведь так и так обречен!.. Эрмантье откинулся на подушки сиденья. В машине его растрясло, к горлу подступила тошнота. Почему же медлит смерть? Ей следовало поразить его там, на кладбище, избавив от необходимости копаться во всей этой грязи. А бумаги, которые он подписывал вот уже несколько месяцев, полагая, что улаживает текущие дела… Может, это и были какие-то уступки, соглашения? Может, он сам заявил уже о своей капитуляции, полностью разорился? Да и существует ли еще сама фирма? Может быть, она стала всего лишь филиалом? А у него самого не осталось ни гроша после такого количества доверчиво подписанных чеков?

Все эти вопросы один за другим вспыхивали у него в голове, излучая зловещий свет. Он опустил стекло, но воздух был липким, вязким из-за обилия запахов, из-за обилия жизни. На этот раз он проиграл. Превратился в ничто, в нуль, и даже не числится больше в живых. Он не может ничего предпринять. Написать? Но его письма перехватят. Да и кому писать? Что объяснять? Ведь во всех газетах объявлено о его смерти! Все газеты поместили его фотографию, снабдив ее коротенькой биографической справкой! Кто вспомнит о нем завтра? В барах или за кулисами маленьких театриков поговорят еще, возможно, о Максиме. Но кто догадается о том, что произошло? Все прекрасно знают, что Максим — парень легкомысленный, жизнь ведет беспорядочную и может пропадать где-нибудь по нескольку месяцев. Так что Максима тоже скоро забудут. И нечего пытаться что-либо предпринять.

— Не угодно ли месье выйти?

Машина остановилась. Клеман взял его за руку, помогая выйти, а Эрмантье чуть было не вскрикнул, ибо Клеман-то знает правду. Почему же он молчит? А Марселина? Ясно, они сообщники. Их купили. Они говорить не станут.

Эрмантье почувствовал под ногами цемент.

— Все в порядке… Я пойду сам.

Он пошел по аллее, да аллея ли это? А что, если он вновь заблудился в хитросплетениях лабиринта? Мир вокруг него похож на прогнившую, безобразную декорацию. И невидимые существа со всех сторон показывают на него пальцами. Сзади послышалось мяуканье. Ему захотелось ускорить шаг. Он дошел до того предела, когда и самые выносливые просят пощады. И Кристиана позволила это! Она согласилась принять участие в этой игре!.. Пальцы его наткнулись на окна веранды. В своем смятении он прошел мимо двери, и ему пришлось нащупывать дорогу руками и ногами. Кто-то проходил через комнату.

— Это вы, Марселина?

— Да, месье.

— Где мадам?

— Она…

Пауза. Эрмантье решил, что Марселина сейчас скажет: «Она занята», — но Марселина продолжала:

— Она у себя в комнате. Сейчас я ее позову.

— Нет-нет! Не тревожьте ее.

Вялой, нетвердой походкой он снова двинулся в путь, поднялся по лестнице. На последней ступеньке ему пришлось сесть, и он швырнул назад, в коридор, свою дурацкую шляпу человека не у дел. Затем снял очки и машинально протер их. В доме было прохладно, тихо, казалось, он дремлет среди цветов. Не важно! Если Кристиана спит, он ее разбудит. Пришло время поговорить откровенно, покончить раз и навсегда с мучительными сомнениями. Поднявшись, он кончиками пальцев нащупал стену. Что она сумеет придумать в свое оправдание? Как объяснит могилу? У двери он остановился. Нет, жалость тут ни при чем, она ничего не объясняет. Жалость едва ли осмелится зайти так далеко в обмане. Он постучал и не дожидаясь ответа толкнул дверь. Послышался приглушенный крик:

— Боже мой, Ришар, откуда вы?.. Вам плохо?

«Должно быть, я выгляжу ужасно: весь красный, лоснящийся от пота», — подумал Эрмантье. По звуку он понял, что она пододвигает ему кресло. Жестом он остановил ее.

— Я только что с кладбища, — молвил он. — Совершенно случайно я коснулся надписи. И прочел.

— Вы прочли!

— Да.

— Мой бедный друг!

Он сам был очень взволнован и не решался высказать вслух заранее приготовленные фразы. Теперь, оказавшись лицом к лицу с Кристианой, он, в общем-то, готов был смириться со всем. Со всем, кроме предательства с ее стороны. Она, стало быть, так и не поняла, что стоит ей сделать первый шаг…

— Ришар!

— Нет, — прошептал он, — молчите. Я знаю, что вы хотите сказать… Лотье не велел вам говорить мне правду. Мне уже не суждено вернуться в Лион. Я не способен управлять заводом…

— Но…

— Оставьте! Вы считаете меня жалким психом.

— Да нет же. Вы ошибаетесь, Ришар. И лучшее тому доказательство что мы оставили вас дома. Лотье хотел поместить вас в психиатрическую больницу.

— Но разве это причина, чтобы…

— Вы не знаете всего… Прошу вас, выслушайте меня спокойно. Присядьте… Мне будет легче, если вы сядете.

— Ладно.

— Лотье опасался не только за ваше… здоровье. Но и за нас.

— Что вы хотите этим сказать?