Лицедей, или Верни мне меня. Книга первая

Я попыталась незаметно перевести дух. Ну, да, я ведь тоже вначале удивилась нашему сходству. Темные волосы лишь усилили эффект. А может… Нет, это уже слишком. Совести у тебя все – таки нет, Диана, если ты об этом еще и раздумываешь! Ладно, еще документы с сумкой! Всегда можно сказать, что нашла и решила вернуть, что, между прочим, является чистой правдой. Ну, разумеется, умолчать о том , что нашла их в другом городе. А с другой стороны, почему бы и нет? Выше упомянутая Маринка, скорее всего уже не вернется в свою квартиру, хотя кто ее знает?

Внутренняя борьба закончилась не в пользу здравого смысла, о чем я смогла убедиться уже почти сразу. И пожалеть тысячу раз, за то, что решила остаться в этой квартире.

А «соседка» тем временем пропала в дверном проеме на несколько секунд, вернувшись , протянула мне нелепый горшок с каким-то цветком, держа  двумя руками.

– На, держи! – и сунула мне его в руки, поставив тем самым точку моем внутреннем противостоянии.– Некогда мне тут с тобой болтать. Позже забегу!

И скрылась за железной черной дверью, а я второй раз подошла к двери напротив. Быстро открыв ее, не позволяя себя передумать, и вошла внутрь. Внутреннее пространство скорее напоминало студию. Отсутствие перегородок и огромные окна в пол добавляли света и простора, отвлекая от потемневшего от времени дерева, которым были обшиты и облицованы большая часть квартиры. Минимум мебели, и светлые, тяжелые портьеры, со вкусом оттеняли убранство.

Потоптавшись на месте,  поставила растение прямо на пол, решила  все же надолго не задерживаться в чужой квартире. Переночую, а там найду жилье. Скудных запасов должно хватить на первое время, а дальше, что – нибудь придумаю. В конце концов, нужно привыкать жить без Влада. Хватит того, что превратилась рядом с ним в комнатное растение, глянув со злостью на горшок,  совершенно не приспособленное к внешнему миру. Пора это менять. С этими мыслями я прошла на кухню, и первым делом поставила чайник на плиту. Усмехаюсь, оказывается, я еще помню, как это делается. Теперь у меня не будет слуг, но этот факт не расстроил, скорее наоборот. Мысль о том, что рядом не будет посторонних людей, следящих за каждым твоим шагом, рисовала не такие уж и страшные перспективы.

Чайник вскипел, порывшись в шкафчиках, отыскала чай, и вскоре уже обеими руками держала чашку, уютно устроившись на подоконнике. Отчаянно стремились прорваться мысли о Владе, но я упорно гнала их прочь, злясь на себя за слезы, подбирающиеся к глазам. С грустью смотрела как за окном, на детской площадке, деловито расхаживает перед облезлой дворнягой малыш, пока его мать болтает с другими такими же беззаботными матерями. Малец старался ближе подступиться к собаке, каждый раз подходя на несколько шагов ближе. Вот дворняга уже на расстоянии вытянутой руки, и маленькая пухлая ручка тянется к шерсти, желая, по всей видимости, приласкать бездомного пса. Собака приоткрыла глаз, взглянув на нарушителя покоя, и зевнув, вернулась к прежнему занятию, положив морду на лапы. Малыш с воплем радости понесся к остальным ребятам, взахлеб рассказывая о своем поступке.

Нельзя сказать, что я не задумывалась о детях, скорее думала о них как о чем-то абстрактом. А сейчас вдруг защемило в сердце, и кольнуло больно. Я поняла, как сильно нам не хватало детского смеха в огромном и пустом доме. Теперь об этом уже поздно думать, а тем более представлять Влада в роли любящего и заботливого отца, после всего что произошло. Резко встала, вымыв пустую чашку, направилась в ванную.

После душа, самочувствие слегка улучшилось, отыскав постельное белье, я с наслаждением вытянулась на чужой кровати. В голове и в душе зияла пустота, не осталось ни эмоций, ни сил на них. Некоторое время я бесцельно пялилась в потолок, прислушиваясь к жизни, бурлившей за стенами этой квартиры. Закрыла глаза, стараясь расслабиться и хоть немного поспать. Пусть урывками, но так сильно хотелось отключить мозг, заставить его не думать о нем, переключиться на что угодно, лишь бы прогнать это удушающее состояние.

Пробуждение было не из приятных. Яркий свет бил в глаза, не позволяя разглядеть, что происходило за его пределами. Дикий первобытный ужас парализовал меня до кончиков волос, а мужской низкий голос, раздавшийся над моим ухом, едва не лишил чувств.

– Жаль, конечно, прерывать сон такой милой куколки, но время возвращать долги, детка.