Лицедей, или Верни мне меня. Книга первая

В панической атаке своих накаленных чувств, я стараюсь не думать о его словах, потому как если это правда, тогда вся та жизнь что мы прожили, была ложью с самого начала. Я еще цеплялась за свои трусливые и лживые оправдания, но все же мыслительный процесс запущен и в голове как по заказу проводится параллель действий Влада и слов этого человека. Кто этот человек, у меня теперь отпал вопрос, и в одном я ему поверила безоговорочно. Он – убийца. Он не просто убийца, он маньяк, получающий удовольствие от своих зверств. А вот во все остальное? Мысль о том, что у Влада была жена, меня больно кольнула, обожгла ревностью. Неужели Влад и тут меня обманул, и где то живет еще одна жена. Этого я не переживу, лучше сразу сдаться и умереть под ледяной сталью этого психа. Все эти мысли копошились в моей голове, с максимальной скоростью сменяя одна другую, что я глубоко окунувшись в них не почувствовала как с меня стягивают джинсы. Я забилась в чужих руках раненой птицей, закричав во всю мощь своих легких. Едва мое сознание зафиксировало се факт, как я зашлась в крике. Я кричала так громко и отчаянно отчасти от боли прострелившей лодыжку, отчасти от того что чужие руки, испачканные по локоть в крови, впились в мои бедра с силой разводя их, оставляя на коже отметины от своих ногтей.

Дальше события развивались со скоростью света. По длинному гулкому коридору раздался дикий рев, затем топот. Казалось, к нам несется дикий бизон, даже пыль с камней потолка осыпалась, прямиком в мой открытый рот. Огромная глыба ворвалась в сырой подвал, и я едва не рухнула в обморок при виде Булата.

– Бл*ть, я должен был предположить, что Влад и тебя вытащит оттуда.

Оскалившись, он любовно вытащил стилет, и бережно сжал его в руке, манерно поигрывая им. Булат, собрав глаза в кучу, пристально следил за сталью, и подступающим к нему мужчиной. Я же молилась, взывая к Богу всем святым, которых только смогла припомнить. В тот момент я даже отчета себе не отдавала, что молилась вслух, вызывая кривую улыбку не только Булата, но и психа, которого явно отвлекала моя мольба.

Булат шаг за шагом продвигался на встречу, напомнив мне своим видом кобру, не смотря на свои габариты, готовую к прыжку. И он таки прыгнул. Метко ухватив летящую в его сердце руку с тонким стилетом. А дальше была настоящая бойня, несмотря на внушительную разницу в телосложении противников. Удары наносились с глухим стуком, и когда Булат утащил его в очередной раз на пол, зацепив цепь на моей ноге, с силой дернув, я слетела с кровати с диким воплем, цепляясь за доски, сдирая ногти. Из последних сил попыталась ползти, волоча за собой раненную ногу, когда вдруг почувствовала что цепь с глухим звоном тащиться следом. Повернув голову, и пытаясь рассмотреть сквозь мрак крепление цепи. Так и есть, Булат очевидно его вырвал, за что я ему было премного благодарна.

Говорят, что в экстремальных условиях у человека открывается второе дыхание. Так вот и у меня открылось. Непонятно откуда и как, но ощутив прилив сил, я продолжала ползти под грохот собственного сердца, набатом отдававшимся в ушах, заглушая все звуки вокруг. Достигнув порога, я вывалилась в коридор, совершенно не зная в какую сторону направляться. В обе стороны расходился темный коридор, и выбирать в какую сторону двигаться, у меня не было времени. Попыталась вспомнить, с какой стороны появился Булат. Кажется с этой, пробормотала сама себе под нос, и поползла направо.

Отчаяние и страх придавали сил, и я ползла, сдирая кожу, волоча за собой вывихнутую ногу. Когда вдруг до меня дошло что звуки за спиной стихли, я замерла, обернувшись. И когда в нескольких метрах от меня послышались острожные шаги, я надрывно закричала, проваливаясь в темноту, улавливая своим измученным сознанием топот ног доносившийся откуда -то сверху.

***

Влад ранее…

Солнце, разбрызгивая алые лучи по верхушкам сыпучих и бесконечных дюн, отмучив своих земных пленников, клонилось за горизонт. Мальчишка шел, собрав остатки последних сил упрямо делая шаг за шагом. Он еще не знал, чем обернется для него его побег. За него полагалось особое наказание, которое выдерживали лишь единицы. А точнее всего лишь один ребенок.