Лицедеи

— Нашла. Водолей. «Украшайте свое жилище, покупайте духи и предметы искусства. В особо торжественных случаях, отправляясь на пикник, надевайте что-нибудь розовое или сиреневое».

— По-моему, не очень вразумительно, — сказала Розамонда, — хотя ты можешь надеть розовую шляпку. Интересно, что у меня? Рыбы. Я маленькая рыбка.

— Рыбы. «День неблагоприятен…

— Вот видишь! — воскликнула Розамонда.

— … но вечером воспользуйтесь удобной минутой и обсудите возникшие трудности с вашими близкими».

— Ну не удивительно ли! Пусть болтают, что хотят, в гороскопах что-то есть.

Сильвия доехала на автобусе до угла улицы Дэвида Джоунса и пошла на станцию пешком.

Вчера ее поезд уходил с третьего пути. Сегодня она ждала поезда на четвертом, то есть на другой стороне той же платформы. Когда Сильвия впервые приехала в Лондон и ее спросили, как живут люди в «бесклассовом» австралийском обществе, она не знала, что ответить. Она вспоминала своды уин-ярдского туннеля, выходящего на платформу, куда люди попадали, карабкаясь все вместе по широким ступеням, но потом делились на две группы и вставали спиной друг к другу: побогаче, ехавшие на запад, — лицом к третьему пути; те, кто на север, — лицом к четвертому. И в каждой группе находился кто-нибудь, кто стоял прежде на другой стороне.

Сильвия сидела на втором этаже электрички и, проезжая по мосту, видела сквозь прутья ограды главную часть залива, где покачивался на волнах огромный, как здание, контейнеровоз «Штольд», о котором говорила Розамонда. Увидев колокольню знакомой церквушки, казавшуюся совсем крохотной из-за стремительно надвигавшегося северного конца моста, Сильвия всем телом ощутила, что переезд закончен, что она уже на северном побережье.

Стюарт называл северное побережье «безусловно хорошим местом второго сорта», потому что с финансовой точки зрения лучшим местом оставались берега залива и холмы восточного побережья. В послевоенные годы разбогатевшие авантюристы бесстрашно покупали недвижимость на восточном побережье и побаивались северного, потому что тамошние домовладельцы, называя это место хорошим, имели в виду прежде всего его благопристойность, недаром о северном побережье говорили, что «там хорошо растить детей». Северное побережье считалось благопристойным местом отчасти из-за недоступности северо-восточным ветрам. Неутомимые влажные ветры с юга продували северное побережье насквозь, не щадили его и досаждавшие всем жаркие ветры с запада, но чувственным, пропитанным запахом моря северо-восточным ветрам путь сюда был заказан, летними ночами они буйствовали только на восточном побережье, поэтому дети обитателей северного побережья не бродили ночью по пляжам и не уезжали неизвестно куда, втиснувшись целой оравой в одну машину. Возможно, именно это соображение, пусть даже неосознанное, стояло за словами «на северном побережье хорошо растить детей», и если некоторые из только что разбогатевших авантюристов все-таки проникали сюда, это случалось обычно по инициативе жен, которым хотелось, чтобы их дети отличались от них самих, ради чего они селились в этом «хорошем месте», заранее зная, что сами они вряд ли найдут здесь друзей, но их дети, по всей видимости, найдут. Сильвия не сомневалась, что Грета именно поэтому купила дом в Уарунге. В шестидесятые годы Джэнет Холиоук приезжала в Австралию и жила некоторое время в Пимбле у родителей Ричарда, она написала Сильвии, что разочарована северным побережьем, так как увидела, как она выразилась, «всего лишь довольно симпатичные пригороды, населенные людьми среднего достатка», но Ричард приписал несколько слов к ее письму и объяснил, что Джэнет просто не сумела оценить таинственное очарование северного побережья, которое, кстати, несколько померкло из-за того, что «распущенные надменные богатые дети шестидесятых годов» появились здесь тоже.

Сильвия не замечала вокруг больших перемен. Стайки мальчиков и девочек садились в поезд, другие выходили, воздух звенел от их голосов, строгая школьная форма только подчеркивала их цветущий вид, их юность. Добираясь как-то днем с улицы Кросс в Уарунгу, Сильвия увидела в такой же стайке Гермиону и впервые заметила, как не вяжется с современностью редкий теперь библейский тип ее красоты.

Несколько мальчиков и девочек тоже сошли в Уарунге и зашагали перед Сильвией по Орландо Роуд. Проехала машина, на обочине стоял автофургон, доставлявший сюда продукты, мужчина шел за газонокосилкой. Если «распущенные надменные богатые дети шестидесятых годов» и раздражали кого-то в те давние времена, они не оставили следов своих деяний, доступных случайному взгляду, оставив зато неизменной главную особенность этих мест: здесь вообще мало что было доступно случайному взгляду.