Лицей 2022. Шестой выпуск

Кто-то должен жить в двадцать первом веке. Вот он и будет. А сочиняют пусть другие, если им так этого хочется.

Спрятался

Был тот миг у природы, когда на солнце уже жарковато, а в тени отмерзают руки, уши и нос. Школьники, напрыгавшись на физкультуре, красные, взъерошенные, возвращались домой в одних рубашках, волоча дутые куртки между телом и лямками ранцев. Все они, конечно, подхватят воспаление лёгких и умрут в агонии, но это будет потом, а теперь, чтобы уберечь их от удара бутылкой — или что там ещё швыряют на митингах, люди в смешных касках не пускали детей на площадь, предлагая обход через двор. Дети послушно шли через тенистый дворик, пристально рассматривая новую локацию. А Никита сидел на скамейке и будто считал детей, бредущих мимо. Курил, покачивая длинной, тонкой, как у девушки, ногой.

Всего через двор за полчаса прошло девятнадцать школьников. Двадцатой была долговязая девчонка в шапке с ушками. Проводив её взглядом, Никита удушил окурок, сунул его в мятую пачку к павшим товарищам и забрал весь этот мавзолей с собой вместо того, чтобы выбросить в разинутую пасть чёрной урны. Это не глупо, ведь окурки хранят ДНК, а такими вещами лучше не разбрасываться. Потирая озябшие руки, он двинулся к площади вместе с волной ветра, пригибавшего зеленеющие кусты сирени. Заметив людей в касках, Никита чуть выпрямился и равнодушно, слишком равнодушно прошёл мимо, оставшись чудесным образом незамеченным. Митингующая толпа проглотила Никиту и тут же выплюнула с другой стороны, у стеклянных дверей кофейни. Он вошёл туда, галантно пропустив краснощёкого парня, занятого разговором по телефону.

Пустых столиков было больше, чем занятых, но Никита подсел к молодой брюнетке, кушающей пирожное с прекрасным розовым джемом. Отвлёкшись от золотистой вилочки с осколком кушанья, она посмотрела на Никиту и застыла в ожидании. Никита молчал, боясь, видимо, ей помешать. Персидские глаза брюнетки вопросительно осмотрели Никиту и остановились, как стрелки на внезапно вставших часах. Только после этого, убедившись в сдержанном внимании брюнетки, Никита пробасил:

— Я тот, кто тебе не нравится.

Никита сказал это с лёгкой усмешкой на широком выбритом лице. Но брюнетка, видимо, очень чуткая особа, отметила, что непринуждённое заигрывание лишь имитировалось Никитой, иначе для чего бы он стал выделять каждое из сказанных слов вдалбливающей интонацией.

— Я тот, кто тебе не нравится, — ещё чётче повторил Никита и расправил плечи, укладывая руки на стол.

Девушка опустила вилку с пирожным на блюдечко, осмотрелась и испуганно спросила:

— Что?

Никита повторил, уже с признаками волнения в голосе:

— Я тот, кто тебе не нравится.

Девушка ответила:

— Ну да.

Никита глянул жалобно. Разочарованно. Он ожидал другого.

— Если это такой способ познакомиться, то извини. Ты и правда не в моём вкусе. Тем более у меня есть парень. Дагестанец, — добавила она после некоторой паузы.

— Извините, — совсем уже другим голосом произнёс он и ушёл, суетясь, не пропуская входящих в кафе.

На улице он ускорил шаг, а зайдя за угол, почти побежал к супермаркету, зазывающему гостей весёлой песней, в которой повторялись строчки:

Весна начнётся в пятницу,
Улица лицами пялится.

Укрывшись в кабинке туалета, промокнув вспотевший лоб туалетной бумагой, Никита вынул из кармана перетянутый изолентой телефон, нашёл контакт «Пьяница» и написал сообщение: «В горле скребутся птицы». Он поставил точку, но немного погодя добавил ещё одну фразу: «Варят старухи суп из голубя». Отправил, выдохнул и, тщательно смыв бумагу, вышел к умывальнику, у которого долго стоял недвижим, будто вспоминал что-то.

После, спустившись в продуктовый отдел супермаркета, он бродил с пустой тележкой вокруг прилавка с пелёнками, присматриваясь к охраннику. Охранник обратил внимание на бессодержательные манёвры Никиты и прохрипел в рацию:

— Тут странный какой-то в плаще. На пьяного не похож. Сейчас взял сковородку и бутылку с подсолнечным маслом. Оглядывается. Сильно оглядывается.

Ему что-то ответили, после чего появился ещё один охранник, молодой и симпатичный. Он окрикнул Никиту.

Никита делано улыбнулся, оставил тележку с маслом и сковородкой, подошёл и понимающе, будто заискивая, кивнул. Молодой ошалело глянул на старого, а тот только втянул голову в плечи, как испуганный мышонок. Как заговорщикам на тайном собрании, Никита шепнул:

— Наши матери больше не молоды.

— Что ты несёшь?! — заорал охранник. — Что ты, парень? Ты покупать будешь?

Никита отшатнулся, схватился за голову, будто в его черепе бахнул взрыв, и побежал к рыбному отделу, проворно расталкивая потребителей. Охранники двинулись за ним и догнали бы, но Никита рванул мешок с грунтом и швырнул им в преследователей. Старый охранник принял на грудь мешок, рухнул с ним на пол, а падая, потянул молодого, отчаянно сопротивляющегося падению. В суматохе они разорвали мешок, и сыроватый жирный грунт рассыпался по плитке сельскохозяйственного отдела.