Лицеист

– Я не имею желания вредить князю. – Я пожал плечами. – И уж тем более не желаю, чтобы он навредил мне. Я и моя семья готовы забыть все обиды, если Дмитрий Николаевич признает, что бесчестным приемом столкнул меня с дороги, а также принесет извинения, за то, что называл…

– Много чести, – бросил Воронцов сквозь зубы. – Примирение невозможно.

– Как пожелаете, князь. – Я склонил голову. – Примирение невозможно.

– В таком с-с-случае, – Голос Славки дрогнул, но он тут же взял себя в руки, – позвольте напомнить, что в случае гибели любого из вас, второму придется ответить по всей строгости перед ее величеством государыней Императрицей и всем дворянским сословием.

– Поединок будет проходить с барьерами, – снова заговорил секундант Воронцова, – установленными на двадцати пяти…

Дальше я почти не слушал – условия были прекрасно известны и мне, и Воронцову уже неделю: начальное расстояние – сорок пять шагов, сходимся до барьеров. Стреляем – по готовности. По одному выстрелу с каждой стороны. Сносный расклад… для тех, кто не имеет особого желания убивать или калечить друг друга.

– Не жди, – негромко произнес Костя, подойдя поближе. – Стреляй в воздух. Он не будет…

За его спиной Славка деловито ходил по песку взад-вперед, размечая место для дуэли. А чуть в стороне Андрей Георгиевич заряжал пистолеты. Жребий выпал на комплект из поместья Воронцовых, но я особо не волновался. Не так уж и сильно эти смертельные игрушки отличаются друг от друга…

Украшенная золотом рукоять легла в ладонь. Непривычный баланс, ствол чуть подлиннее, чем у тех, что я видел и пробовал в деле – из-за этого чуть «клюет» вниз. Но ничего особенного. Достаточно просто покрепче держать.

– П-по местам! – скомандовал Славка, указывая на отметку, начерченную на песке.

Я послушно встал на свое место, взвел курок и поднял пистолет на уровень головы – как это предписывалось. Воронцов расположился напротив, и даже с сорока пяти шагов я заметил, что его ощутимо потряхивает. И от этого почему-то становилось еще спокойнее. Андрей Георгиевич предложил не самый плохой план… но я придумал лучше.

– Вперед м-м-марш! – Славка отошел в сторону. – Сходитесь.

Я пошел вперед. Неторопливо и расслабленно, чуть поигрывая стволом пистолета. Наверняка это еще больше вывело моего противника из себя. Костя говорил, что в роду Горчаковых никогда не было сильных менталистов, но злобу и страх, струившиеся от Воронцова, почуял бы даже бездарь.

Через несколько шагов я остановился, чуть скользнул ногой, поднимая песок, вскинул пистолет… и нервы у Воронцова сдали окончательно. Он коротко выругался, подпрыгнул, разворачиваясь боком – и выстрелил. Вообще не целясь: пуля прожужжала слева где-то в метре надо мной и унеслась вдаль.

Ну все. Попался, голубчик.

– К барьеру, – скучающим тоном произнес я.

И снова пошел вперед – еще медленнее, чем раньше. Правила дуэли позволяли сохранившему свой выстрел вызвать противника на минимальное возможное расстояние. И я не собирался отказывать себе в удовольствии наблюдать, как Воронцов семенит по песку, затравленно оглядываясь по сторонам и явно прикидывая, куда удрать.

Когда я поставил ногу вплотную к отметке барьера, на него уже было жалко смотреть.

– Только попробуй! – прохныкал он. – Тебя закопают… Закопают, слышишь!

Воронцов крутился на месте, пытаясь то встать ко мне боком, то прикрыть рукой с пистолетом грудь. Я почувствовал какое-то… нет, не движение – скорее энергию, и воздух над дальним барьером чуть подернулся маревом.

Даже сейчас засранец жульничал, пытаясь выставить Щит.

Причем убогий и слабенький, способный в лучшем случае прикрыть верхнюю половину туловища. Магия была запрещена правилами дуэли, и Андрей Георгиевич уже шагнул вперед, чтобы сказать, но я едва заметно мотнул головой.

Не надо. Сам справлюсь.

Если бы Воронцов не пытался хитрить, я бы, пожалуй, действительно пальнул бы в воздух. Но он чуть не угробил меня в гонке, прилюдно унизил, угрожал и даже сейчас втихаря использовал Дар. Явно думая, что все это, как и всегда, сойдет ему с рук. И такое я прощать не собирался – что бы мне ни говорили.

– Не глупи… – одними губами прошептал Костя. – Саня, не надо.

Надо, братец, надо.

– Как некрасиво, князь. Вы даже представить не можете, как разочаровываете… всех, – вздохнул я.

И, подняв пистолет, выстрелил.

* * *

– Ну, С-с-сашка! – Славка взмахнул рукой и едва не уронил с бутерброда колбасу. – Бах – и все!

Я молча отхлебнул холодного лимонада и отсалютовал товарищу бутылкой. Андрей Георгиевич укатил вперед – поскорее доложить деду, а мы втроем отстали в Келломяках, заскочили в магазин и сели праздновать победу на берегу залива.

Наверняка сегодня же вечером дед запрет меня в Елизаветино до конца лета, но этот день мы честно заслужили. Все трое. И я, и Славка, которого до сих пор потряхивало от пережитого волнения.

И хмурый сосредоточенный Костя.

– Зря ты все-таки, Саня, – негромко проговорил он. – Так бы пожали руки и разошлись. А теперь вони будет…