Лицензия на грабеж

— Ну, тогда поселим вас в лучшей гостинице города, — улыбаясь, сказал хозяин кабинета, снимая с телефонного аппарата трубку. — Ею владеет один мой земляк и хороший товарищ, — заговорщицки подмигнул он мне.

Однако то, что я прочел в материалах уголовного дела уже через пятнадцать минут, резко изменило мои планы. Не дожидаясь ответа на запрос Берегового, я вынужден был немедленно вылететь в Москву.

Попросив подполковника сделать мне копии протоколов допроса нескольких свидетелей, я заказал через Интернет электронный билет до Москвы на ближайший рейс.

Впрочем, мой новый знакомый оказался настолько любезен, что даже предоставил мне свою служебную «Волгу» вместе с водителем для поездки в аэропорт.

Ровно в полночь я уже входил в здание главного следственного управления Следственного комитета по Москве, где находился кабинет Берегового.

* * *

О своем экстренном вылете в Москву я сообщил другу по телефону, находясь еще в Каспийске. Я вкратце объяснил Алексею, что убийцей Ставинского, скорее всего, является нотариус Ломакин. Именно этот человек, как следовало из прочитанных мною материалов, проходил в ноябре 1996 года срочную службу в Каспийском пограничном отряде. Он служил в комендантской роте, силами которой вокруг подорванного дома сразу после взрыва было организовано оцепление. А пистолет, как следовало из показаний свидетелей, пропал из единственного в доме подъезда, оставшегося после взрыва невредимым. Со слов свидетелей, большинство из которых были военнослужащими этой самой роты, именно они и сотрудники местного городского отдела милиции обследовали квартиры этого подъезда перед тем, как он по решению государственной комиссии тоже был взорван. Кстати, такие же показания давал и сам Ломакин, утверждая, что он со своими сослуживцами по приказу командования осматривал уцелевшие после взрыва квартиры. Но, естественно, категорически отрицал свою причастность к пропаже табельного пистолета офицера своей воинской части, погибшего при теракте.

Я сразу вспомнил, чью походку мне напомнила походка человека, стрелявшего в Ставинского. Нотариуса Ломакина.

Несмотря на позднее время, в отделе, возглавляемом моим другом, кипела работа. Береговой был настолько занят, что не даже не смог лично встретить меня внизу, у бюро пропусков, послав с этой целью одного из своих следователей.

На третьем этаже, где располагался отдел по расследованию убийств, всюду горел свет. Часть кабинетов следователей была открыта, по коридору с озабоченными лицами туда-сюда сновали опера и следователи.

В общем, все было как обычно. Как говорили в бытность моей работы следователем военной прокуратуры — наступила ночь, и в стране дураков закипела работа.

Дойдя со своим провожатым почти до самого конца коридора, я постучал в дверь, на которой висела табличка с указанием должности, звания и фамилии Алексея, и, услышав громкое «Да!», зашел внутрь.

Береговой в кабинете был один. Он сидел за большим столом в начальственном кресле из черной кожи, сосредоточенно всматриваясь в экран компьютера.

Отпустив моего провожатого, Алексей жестом руки показал мне на кресло напротив себя.

Усталый вид, глубоко запавшие от усталости воспаленные глаза. Форменная синяя рубашка расстегнута почти до пупа.

Я подошел к стоявшей в углу вешалке, повесил пальто и шарф и устало опустился на предложенное место напротив друга.

Береговой, наконец, оторвал взгляд от экрана компьютера, потер уставшие глаза, взял со стола пачку сигарет, вынул одну, прикурил и прищурив от дыма глаза, сказал:

— Ну, давай, рассказывай.

Достав из портфеля копии документов, я разложил их перед собой на столе и начал рассказ.

— 16 ноября девяносто шестого года, в ночь с пятницы на субботу, в подвале девятиэтажного дома по улице Ленина прогремел взрыв. Его мощность в тротиловом эквиваленте составляла примерно пятьдесят килограмм. В результате подрыва два подъезда из трех обрушились. Погибло шестьдесят девять человек, двадцать два из которых — дети. Поскольку в этом доме преимущественно проживали семьи пограничников, то в основном погибли они и их домашние. Среди погибших и пострадавших были также местные жители, которых, впрочем, было гораздо меньше.