Лицензия на happy end

– Все. Тут поживешь какое-то время, – командирским тоном выдала она.

Походила по просторной комнате, потрогала для чего-то мохнатые от паутины стены, понюхала затем кончики пальцев, поморщилась и пробормотала:

– Сколько лет тут уже не вяжут этих платков, а все козами провоняло насмерть. Ты располагайся, Старкова. Не бог весть что, конечно, но все лучше, чем в застенках у Хромина.

Катерине теперь уже было все равно. Всю дорогу, пока они тряслись по ухабам, колеся проселочными ночными дорогами, ей рисовались страшные картины пыток, которым подверглась по ее вине Соня. И ее не то что мучили угрызения совести, они ее изглодали напрочь! Они выели у нее все внутри, и даже радость от спасения собственной шкуры казалась ей теперь незначительной. Постыдной она ей казалась, постыдной и предательской.

Втянула бедную Каледину в историю, а сама сбежала. Что-то теперь станут с ней делать, когда обнаружат в доме пропажу? Страшно!..

– Захочешь поспать, влезь вон в тот короб, там пряжа могла остаться, если ее моль с мышами не поточили. А если пожрать… Я щас. – И Лида умчалась куда-то, не забыв перед этим запереть дверь снаружи.

Вернулась скоро с пакетиком. Швырнула его Катерине под ноги и проговорила со странным смятением:

– Там есть кое-чем перекусить. А потом… Ладно, не станем загадывать на потом. Видно будет. Выудит у Тараса Томка твоего Сандро, отпущу. А нет… А на нет и суда нет! Тогда я сама его на тебя обменяю. Уж не обижайся, барышня. Селяви!

Она вскоре отбыла, снова заперев Катерину на ключ, посоветовав перед отъездом не выключать света.

– Мышей тут полно. Если не боишься, тогда ничего. А если боишься, как я, то лучше не рискуй. В нору утащат, а ты мне еще ой как нужна.

С легким смешком она растворилась за прочной дощатой дверью, оставив Катерину в полном одиночестве, если не считать обещанных мышей. Она походила по помещению, потрогала по примеру Лидии стены, понюхала пальцы. Ничем они не пахли, тоже еще выдумщица! Сухо было и очень тепло, но не душно. Высокий берестяной короб, растрескавшийся от времени, пошатнулся, когда Катя приподняла крышку и заглянула внутрь. Он и в самом деле наполовину был заполнен пушистой серой шерстью. И даже один платок, довязанный ровно до середины, нашелся среди бесформенной груды. Из всего этого добра Катя устроила себе какое-никакое подобие лежанки, уселась на нее, закутав босые пыльные ноги полой халата, и, привалившись спиной к стене, прикрыла глаза.

Что будет дальше?! Как поступят люди Хромина с Софьей? Лида всю дорогу трещала без умолку, что в живых ту вряд ли оставят, обнаружив пропажу. Хромин вранья не прощает, а Соня врала ему и, кажется, дерзила еще. А вот Сандро останется жить. И не только потому, что кому-то взбрела в голову идея спасти Катерину, обменяв ее спасение на Сандро, без которого Лидия не видела смысла существования. Скорее из-за того, что тот не врал, со страху выболтав все возможное. И из-за того еще, что не увидел в таком слизняке, как Сандро, Хромин для себя опасности. И Тамаре своей очень угодить хотел вроде бы.

Странная девушка Тамара, работающая на Хромина, что она подразумевала, затевая такую сложную комбинацию? Что ей в спасении Старковой? Тоже надеется получить часть денег? Или причина в чем-то другом?…

Старкова незаметно для себя задремала.

Катерина очень удивилась бы, узнай она, что почти теми же самыми вопросами задавался теперь и сам Тарас Хромин, выравнивающий дыхание в центре супружеского ложа.

– Что тебе в его спасении, Тома? Понравился, что ли? – Он жадно рассматривал голую гувернантку, сидевшую чуть поодаль, на самом краю кровати.

Не зря! Ох не зря он потратил на нее столько времени! Чудо что была за женщина! И в стеснении ее он находил особую прелесть, и скованность ему ее нравилась, и то, что всхлипывала она едва слышно и осторожно, не осмеливаясь кусать его и царапаться.

Почему так, интересно? Может, все дело в том, что она была желанна? А может… Может, он влюбиться в нее успел, обхаживая так долго? Вот это да! Это было бы новостью. А куда тогда ему жену девать? Эту истеричку с влиятельным папочкой в придачу, провалились бы оба в тартарары!

– Эх, Тома, Тома. – Тарас вытянул руку и с непривычной даже для самого себя нежностью погладил ее по обозначившемуся позвоночнику. – Понял бы, брюликов у меня попросила. Или отпуск на Мальдивах. А то чужим мужиком озаботилась. Нужен он тебе?

– Нет, – мотнула она головой, повернула к Хромину бледное лицо и нервно улыбнулась. – Все равно отпусти. Не нужно крови больше, Тарас. Нам же с тобой хорошо и без этого, так ведь?

Возразить ей было трудно. Ему с ней и безо всего этого дерьма действительно было хорошо. Даже о деле позабыть сумел, выпав из обоймы на каких-то полчаса.

А с другой стороны…

Хорошо-то хорошо, но вопрос, как надолго? Вот что тревожило. Пойдет у нее сейчас на поводу, отпустит массажиста восвояси, а потом что? Будет веревкой виться, которую Тома сможет крепко держать в своих нежных ручках? Она и за бабу просить принималась, но он ей ясно дал понять, что тема закрыта. Сучку не отпустит ни за что! А что же делать с массажистом? Внять ее мольбам или нет?

Тут ведь такая грань тонкая, не успеешь оглянуться, как под шпилькой окажешься. Как вон с женой-дрянью, что манипулировала им через папу, как могла, уже который год. Давно бы придушил сучку прямо в собственном подвале и замуровал бы, а нельзя!

– Я первый и последний раз прошу тебя, Тарас, – продолжала между тем стоять на своем Тамара и неожиданно легла с ним рядом, хотя перед этим он ее буквально волоком тащил на себя. – Отпусти.

– А в честь чего, Том? – Он разомлел моментально, чувствуя ее тепло возле себя, разомлел и размяк. – Назовешь причину, может, и отпущу.

– В честь праздника, – выпалила она давно обдуманный ответ. – У нас же с тобой сегодня событие, так ведь?

– Ну-у-у… Скажем так.

– Вот. Его же нужно чем-то ознаменовать? – Ее рука легла ему на грудь, помяла, погладила смуглую кожу. – Ты же хороший, Тарас. И нам хорошо вместе, и пусть будет так всегда. В честь события, а!

– В честь события, говоришь?

Прядь ее волос скользнула меж его пальцев, показавшаяся ему нежнее шелка, в который так любила кутаться его худосочная супруга. Все ведь в Тамаре было другим, все буквально, и даже ее умение просить. Чудеса просто, но отказать было сложно.

– Хорошо, уговорила, отпущу, – вдруг решил он. – Не думаю, что он сможет быть мне опасен.

Он и в самом деле был уверен в этом. Не станет такой слизняк, которым на поверку оказался мускулистый красавчик массажист, давать против него показания. Забьется с перепугу в нору и станет молчать на допросе, если таковой случится. Хотя вряд ли ему быть – допросу. С какой стати? Девку, что увезли из его дома, убрали очень аккуратно, подставив ее же подругу. Кто придерется к убийству на бытовой почве? Вот та запросто могла рот открыть, а массажист вряд ли. Пускай живет пока. В конце концов, когда-то и в самом деле нужно остановиться. Два трупа за одну ночь для такого важного события, незнакомым теплом разливающегося в каждой клетке его тела, это уж слишком.

– Погоди, девочка, я сейчас. – Хромин очень бережно сдвинул ее на подушки, дотянулся до мобильного телефона и набрал одного из парней, что дежурил сейчас в подвале. – Слышь, ты это… Парня приведи в порядок и отвези домой. Че не понял! Че не понял?! Живого, конечно, отвези. Потом доложишь. Если не в лом, можешь и извиниться. Ах, извиняться не умеешь, так могу научить!

Он не видел, переговариваясь, как зажмурилась Тамара, пытаясь проморгать невольные слезы.

Хвала небесам, из ее греха получилось хоть что-то путное! Две жизни ей удалось отстоять, вырвав из отвратительных лап убийцы. Третью спасти не получилось, как ни старалась. Она готова будет и дальше терпеть его ненавистную любовь на таких условиях. И еще…

Тамара глубоко вздохнула, с испугом покосившись на породистого мужика, развалившегося рядом. Если он только узнает, какую крамолу вынашивает она в мыслях, он уничтожит ее без долгих разбирательств. Задумала ведь! Задумала сдать его властям – мерзавца и убийцу проклятого! Выжить-то только удастся ей после этого – нет?

Ну да ничего, бог не выдаст, свинья не съест. Удалось же ей сегодня спасти сразу двоих? Удалось! Глядишь, и все остальное сбудется…

…Катерина очнулась от дремоты очень быстро. Дернулась всем телом, будто ее ударили, и тут же принялась испуганно таращить глаза по сторонам.

Господи! Где она?! Что с ней?! Почему она снова в чужих незнакомых стенах и в полном одиночестве?!

Припудренные пылью и паутиной старые обои в елочку, странные подрамники с частоколом гвоздей по всему периметру, высокий короб, тусклая лампочка на судорожно изогнувшемся шнуре под потолком. И эта странная девушка Лида, что оставила ее здесь. Можно ли ей доверять?…

Катя вздохнула. Можно подумать, у нее был выбор. Она бы и с Бабой-ягой в ступе улетела, лишь бы не попасть в лапы к его боевикам.

Она пошевелила занемевшими ногами, вытянула их, накрыв куском недовязанного платка. Как ни было тепло в помещении, а мороз с чего-то по коже пробирал. И совсем не оттого, думается, что халатик был надет на голое тело и ноги были босыми, без носков или тапок, а от размышлений невеселых.

Так, ну ладно, ей вторично удалось улизнуть от преследования, а дальше что?! Так и будет всю жизнь прятаться и бегать? Менять внешность, анкетные данные, отпечатки пальцев. Так при этом ей придется инсценировать собственную смерть, чтобы в нее поверили близкие люди, и не искали ее уже никогда, и не смели надеяться на возможную встречу.

Мама… Дедков…

Смогут ли они без нее? А она без них?! А как же мечта, успевшая прочно укорениться в мозгах за то время, что украдкой наблюдала за счастливым семейством из Сониного окна? Как же ребятишки, плескающиеся в надувном бассейне? И ужин на хрустящей скатерти под солнечный закат – как же?! С кем тогда все это у нее случится, если ей придется бегать всю жизнь? С кем-то другим, но не с Кириллом, видимо. Только ведь другого ей как раз и не надо!..

Чтобы не расплакаться, Катя подтянула к себе поближе за ручки пакет, что швырнула ей под ноги Лида, и заглянула внутрь. Две слипшиеся от протекшего повидла булочки, наполовину съеденный плавленый сырок и початая бутылка минералки. Есть ей не особенно хотелось, но чтобы хоть чем-то занять себя, Катя принялась жевать, запивая слипшееся тесто с сыром маленькими экономными глотками минералки.

Воду стоило особо экономить, неизвестно, сколько ей придется сидеть в этой темнице. Лида ничего о сроках своего возвращения не сказала. Здание заброшенное, стоит особняком от жилого массива, тут, кричи не кричи, толку мало. Да и сил на вопли не было. Опять же, неизвестно, кому докричишься на свою бедную голову.

Интересно, Сандро уже освободили или нет?…

…Он всю дорогу проклинал себя и свой выбор, заставивший его жениться на полоумной Катьке. Ведь столько девушек вокруг него вилось, столько красавиц и умниц. Нет! Надо было втютюхаться именно в эту стерву глазастую! Хотя, по совести, не в одних ее глазах было дело. Там и ноги были, глаз не отвести, и все остальные части тела в руки просились.

Сандро, жалея себя, судорожно вздохнул и едва не заплакал. Кололо в спине так, что впору описаться. И в груди что-то свистело и хлюпало. Все отбили, мрази! Всего изуродовали! Тело…

Его совершенное откультивированное годами тело превратили в груду истерзанного мяса. Кому он теперь нужен, кому?! Как он вообще на люди теперь выйдет с такими синяками и шрамами?! И это при условии, что его домой везут, как сказали, а не в лес какой-нибудь, где заставят самому себе рыть могилу.

Сандро настороженно глянул в затылок водителю. Тот без конца тыкал пальцем в дисплей магнитолы, пытаясь найти нужную ему радиоволну. Звука при этом не убавлял, и вой перебивающих друг друга частот доводил просто до бешенства. То состояние, в котором Сандро теперь пребывал, запросто позволило бы ему свернуть малому шею.

Он был доведен до крайности, да! Он даже от смертельного ужаса успел устать и попривыкнуть к нему, пока над ним упражнялись эти мясники. И шею этому ублюдку сломал бы запросто, если бы не ствол его напарника, сидящего рядом, который был пристроен аккурат меж ребер Сандро.

Тот, видимо, догадался о его мыслях и буркнул:

– Слышь, братан, сделай потише, достал уже! Клиент нервничает.

Скажите, какие они все у этого Хромина проницательные. Просто ставка фюрера какая-то, а не банда! А может, ему самому эта какофония изрядно надоела. Черт их поймет, этих уродов! Сначала истязают, потом извиняются, под дулом пистолета везут куда-то и тут же о нервах его заботятся.

Уроды, одним словом!

Чтобы не мучиться соблазном, Сандро прекратил таращиться на шейные позвонки водителя и отвернулся к окну. Странно, но, кажется, его и в самом деле везут в город. Дорогу к лесу они благополучно миновали, не свернув. Стало быть, извинения не фарс какой, и могилу ему себе рыть не придется, и менее чем через час он окажется в своей квартире, откуда его прошлым вечером вытащили с мешком на голове.

Домой! Он хочет домой! Хочет в ванную побыстрее, хотя все побои будут нещадно болеть и щипать от воды. Потом он смажет лекарством все синяки, ссадины и царапины. Влезет в любимый домашний костюм из такого тонкого хлопка, что на теле его просто-напросто не ощущаешь. И отправится на кухню, где будет не просто наедаться досыта, а где будет тупо жрать. Как изголодавшееся животное, как…

Черт побери, Сандро незаметно от конвоиров качнул головой. Вот когда его терзали в том бетонном подвале, ни одна мысль не мутила его с такой силой, как та, что он никогда уже не съест тех отбивных, которые приготовился поджарить за пятнадцать минут до визита бандитов.

Он просто видел глубокую глиняную миску в своем холодильнике, она буквально маячила у него перед вздувшимися синяками глазами, а в ней огромный, как батон, кусок мяса, натертый специями и горчицей. Он намеревался порезать его на порционные куски, обвалять в муке и пожарить. А потом сесть за стол, налить бокал красного вина и все это неторопливо съесть. Не успел. Зато теперь!..

Теперь он сумеет поджарить это мясо, и сделает себе салат из красного перца и мясистых помидоров, и выпьет вино все до капли. И никто не помешает ему вкушать наслаждение от таких прозаичных вещей, как еда. А кто помешает…

– Тебе чего надо, чучело?!

Он успел изрядно захмелеть за одиноким ужином, и совершенно ему было не до церемоний с кем бы то ни было, а уж тем более с этой провинциальной куклой чертовой, которая позвонила в его дверь три часа спустя. А она настойчиво так позвонила, нагло, да еще и через порог полезла напролом, пытаясь улыбаться загадочно и проникновенно, но ничего ведь, кроме кривляния, не вышло у нее, у дурнушки. Так, маета одна.

– Тебе чего надо?! – Сандро перегородил ей дорогу. – Чего приперлась? Не видишь, я болею!

– Вижу, – кротко ответила Лида, у которой просто сердце зашлось от его покореженного внешнего вида. – И причину знаю. И причину того, что ты жив и стоишь теперь передо мной, знаю.

– Да ну!

Его захмелевшие извилины очень долго справлялись с информацией, потом еще столько же вспоминали про то, что у этой, как ее, Лидки, кажется, есть подруга. И она вроде работала или работает гувернанткой в доме Хромина. И это должно или полностью доказывает то, что она действительно может знать.

– Входи, черт с тобой, – великодушно позволил Сандро, впустил девушку, осмотрел лестничную площадку, там не было никого, запер дверь и пробормотал, глядя ей вслед: – На сегодняшнее безрыбье, может, и такая тарань сгодится. Дожи-ил…

Лида исподтишка рассматривала его кухню, попутно порадовалась тому, что опустевшая тарелка с бокалом на столе на одну персону, и внутренне готовилась к очень неприятному разговору.

Неприятным он должен был быть для них обоих. Ему будет неприятно ее предложение. Ей – его реакция на него. Станет ведь оскорблять непременно после того, что она ему скажет.

– Жрать не предлагаю, нечего, – соврал Сандро, хотя холодильник у него всегда ломился от продуктов. – Чая с кофе тоже не жди. Говори, что хотела, и проваливай. И у меня вообще сегодня не приемный день, спать хочу. Итак, чем обязан, Лидия?

– Ты обязан мне жизнью, Сандро, – кротко ответила она, сцепив подрагивающие от волнения пальцы. – Тебя отпустили только благодаря мне, вот!

– Чего, чего, чего?! Ты хочешь сказать, что этот палач решил оставить меня в живых по твоей личной просьбе?! Три ха-ха, подруга, не прокатит такая твоя фигня! За вознаграждением небось прикоптила? Так вали отсюда, или я Хромину позвоню!

Звонить бы он не стал и по принуждению и вообще вспоминать об этом садисте. Но девицу стоило обуздать. Глаза смотрели хотя и затравленно, но алчно. Интересно, что она потребует?

– Что??? – он аж осип. – Замуж??? Да ты дура совершенная, что ли?! Ты в зеркале себя видела?! Так подойди и глянь! Я с Катькой, с какой красавицей, жить не стал и на сторону от нее бегал постоянно, а уж с тобой… Хочешь, чтобы я девок прямо в дом приводил и между тобой и мной укладывал?

– Приводи! – Лида соскользнула со стула, добралась на коленках до Сандро и, обхватив его ноги руками, исступленно забормотала: – Приводи, кого захочешь! И в кровать можешь прямо при мне укладывать! Все стерплю! На все наплюю, только рядом с тобой хочу быть, стирать на тебя, убирать, кормить… Не гони!!!

Вот это номер! Сандро смотрел в ее макушку, едва прикрытую редкими блеклыми волосами, и не знал, что ему делать: плакать или смеяться. С одной стороны, такая исступленная преданность дорогого стоила, а с другой стороны – могла дорого обойтись.

– Слушай, ты это, Лида, встань! Слышишь, что говорю!

Она послушно вернулась на стул, сложила ладошки на коленках, как ребенок, и уставилась, не мигая, на Сандро.

– Чего ты тут болтала, что знаешь причину, из-за которой я остался жив, так?

Лида молча кивнула.

– Ну! И по какой такой причине я остался жив?

– Томка упросила Хромина не убивать тебя.

– А он собирался?! – Сандро передернулся, будто снова заглянул в неподвижные, словно стеклянные, глаза садиста Хромина.

– Да, собирался. Та девушка, которую мучили там же, думаю, она к этому часу уже мертва, – откликнулась Лида со вздохом.

Не то чтобы ей было жаль незнакомку, просто острота момента требовала от нее хоть и лживого, но сострадания. Ей ведь на самом деле было плевать, что с той сделали. Главным казалось то, что она сейчас сидит на кухне Сандро, говорит ему что-то, а он слушает.

– Та-а-ак, Каледина, стало быть, отбыла в мир иной, – подвел мрачную черту Сандро, сел к столу, потряс пустой бутылкой и съехидничал: – Могла бы чего-нибудь и притащить с собой, раз свататься пришла, дорогуша.

– Так я и притащила, – Лида некрасиво сморщилась, улыбаясь. – Все в машине. Принести?

– Неси, чего уж, – обреченно выдохнул он, глядя с тоской вслед скоренько улепетывающей девице.

Вот послал ему господь спасение в облике этой образины! Спасибо, чего же еще сказать требуется! И услужливая-то она, и на ногу скорая, и за него готова и в огонь и в воду. Томку наверняка она упросила похлопотать за него. Не она бы, кормить бы ему червей под двухметровой толщей земли.

От этой мысли его едва не стошнило. Широко раскрыв рот и запрокинув голову, он отдышался, а следом призадумался.

А что, если эта чудачка и в самом деле его лотерейный билет по жизни? Что, если именно с нее начнется его везение, о котором он так давно и безуспешно грезил?