Лицензия на вербовку

Избранницей американца стала Гретхен Рицлер, женщина элегантного возраста — уже не тридцать, но ещё не пятьдесят, которая сумела сохранить неутолённым аппетит к плотским удовольствиям.

Уж кому-кому, а Кайзвальтеру, вербовщику экстра-класса, был хорошо известен этот простейший способ вербовки: загон намеченной жертвы в «медовую ловушку»…

* * *

Гретхен Рицлер была известна в великосветских салонах европейских столиц под разными именами: Марлен Шральмхаммер, Кристина фон Бюлов, Ева Вернер и, наконец, как Грета Ламсдорф.

Для Рицлер, как и для любой суперагентессы, принимать чужую личину, менять псевдонимы, мужей, вероисповедание и гражданство было так же естественно, как для женщины мирной профессии ежедневно менять носовые платки в сумочке. Нет ничего удивительного, что и хоронят таких людей, не раскрывая подлинного имени, ибо жизнь их — сплошная ложь, и смерть не бывает исключением…

КОГДА КРАСАВИЦА НА ГРУДЬ БРОСАЕТСЯ…

В конце января 1953 года, «зачистив» очередной квартал Вены — плановое мероприятие для возможного проведения встреч с агентами, закладок тайников, ухода от «хвоста» и т. п., — Пётр привычным маршрутом направился к стойбищу всепогодных нимф, как вдруг сзади раздался рокот мотора, и мимо промчалось такси. Он заметил, как сидевшая на заднем сидении женщина стучит в окно и приветственно машет ему рукой.

«Что за чёрт!» — только и подумал Попов, как из остановившейся в десяти метрах машины выпрыгнула эффектная темноволосая женщина.

Призывно помахивая рукой и улыбаясь, она двинулась навстречу. Сделав пару шагов, женщина остановилась, пожала плечами и разочарованно покачала головой: обозналась!

Едва Попов успел оценить красоту незнакомки, как она развернулась на каблуках и зашагала прочь.

«Вот тебе, Петя, и сказки Венского Леса!» — Попов не мог прийти в себя от резкой смены поведения незнакомки.

Неожиданно женщина споткнулась и рухнула на колени. Повинуясь импульсу, Пётр бросился вперед и, подхватив её под руки, резко поставил на ноги. Гримаса боли исказила красивое лицо иностранки.

Её волосы касались лица Петра, глаза призывно горели, пунцовый рот влёк к себе, а высокая упругая грудь упиралась в его плечо. В следующий миг Пётр впился в эти манящие губы. Незнакомка всем телом прижалась к нему, закрыла глаза, вверив всю себя во власть звериного порыва…

Задыхаясь, Пётр прервал поцелуй.

— Данкешон, — как-то неопределённо прошептала женщина, имея в виду то ли руку помощи, то ли участие в поцелуе.

— Битешон, — автоматически ответил он и зарделся, проклиная своё произношение.

— Вы — иностранец? — не обращая внимания на смущение Петра, спросила фея.

— Яа-яа, — только и выдавил из себя подполковник.

— Русский? — настаивала незнакомка

— Да, я — русский!

— Как йето чудьесно! Моя мама есть русская! Какой тьесный мир! Как тьебя зовут? — перешла на русский фея.

— Пётр… А вас… Как зовут вас?

— Грета… Грета Ламсдорф…

— А что если нам зайти куда-нибудь в кафе? Если вы не торопитесь…

— Да-да, коньешно… я сьегодня свободна, — с готовностью ответила немка.

Так начался первый и последний в жизни любовный роман русского разведчика Петра Попова.

В «МЕДОВОЙ ЛОВУШКЕ»

По настоянию Ламсдорф Попов снял для свиданий роскошную квартиру в старой Вене, и цэрэушники превратили её в «студию звукозаписи и фотоателье».

Анализируя материалы, собранные в течение двух месяцев общения Попова с Ламсдорф, Кайзвальтер пришёл к выводу, что «новобранец» психологически готов принять его предложение работать в пользу США.

Своё умозаключение Джордж делал на высказываниях Попова, которому во время свиданий Грета подмешивала в спиртные напитки «сыворотку истины» — препарат, отключающий центры самоконтроля мозга человека.

Приняв очередную дозу «сыворотки истины», Попов начинал слезливо жаловаться, как он одинок в этой жизни, в этой стае волков — своих коллег, — которых он люто ненавидит. Винился перед любимой, что вначале скрыл от неё свою принадлежность к разведке. Признался, что на родине его ждут жена и двое малолетних детей. Жаловался на безденежье, которое толкает его похищать мелкие суммы из оперативной кассы, предназначенной для оплаты осведомителей…

И тогда Кайзвальтер понял, что «плод» созрел, и достаточно небольшой встряски, чтобы он упал в корзину. Знаток и большой ценитель русского фольклора, он, потирая руки, вслух произнес по-русски:

«Ну вот, коготок увяз. Теперь надо дать всей птичке пропасть!»

* * *

В один прекрасный день Грета сообщила «возлюбленному», что врачи обнаружили у неё внематочную беременность. Требуется срочная хирургическая операция. Промедление ставит под угрозу её жизнь. При этом она мимоходом назвала сумму, в которую обойдётся операция и пребывание в клинике.

Попов поинтересовался, где она возьмёт такие деньги? На что Ламсдорф с улыбкой ответила:

— Майн либе Питер, ты спросить, где брать деньги Я? Почему Я, а не МЫ? МЫ делать детей вместе, а платить должна Грета?!