Лицо для Сумасшедшей принцессы

В первом ряду, рядом с королем, королевой, прокурором и верховным судьей, сидели мои верные друзья – грозно нахмурившийся Огвур и судорожно кусающий губы Ланс. Эткин разместился чуть поодаль, даже и не пытаясь притушить тоненький огонек гнева, непрерывно вырывавшийся из его приоткрытой пасти. Великие маги – Саймонариэль и Марвин, взошли на ступеньки крыльца, по обе стороны от меня, поклявшись, что ни за что не допустят вынесения несправедливого или пристрастного приговора. Марвин иногда поднимал голову, и подмигивал мне ободряюще и легкомысленно, а Саймон наоборот, неотрывно сверлил судью тяжелым, мстительным взглядом, заставляя того нервно ерзать в кресле и поминутно покашливать. Король Мор дал торжественное обещание, что – не смотря на связывающие нас кровные узы, подчинится мнению народа и безропотно примет любой вердикт суда, каким бы он ни оказался. Итак – сегодня народ Поющего острова судил меня – Сумасшедшую принцессу, наследницу древней крови, герцогиню Нарронскую, спасительницу и охранительницу обеих королевств, Ульрику де Мор, именуемую так же Моррой и Мелеаной – посмевшую полюбить демона и понесшую от него ребенка, которому до смерти предстояло носить клеймо незаконнорожденного. Все мои прошлые подвиги и свершения были забыты в одночасье, потому что теперь я стала отступницей и отщепенкой!

Судья требовательно постучал медным молоточком, и во дворе воцарилась мертвая тишина. Суд начался…

Верховный судья взволнованно помял рукой пересохшую гортань, поправил букли белоснежного парика и начал:

– Каждый из вас знает, в чем обвиняется принцесса! Прегрешения ее весьма многочисленны, как-то: – он развернул скрепленный печатями свиток, – вступление в сношение с врагами королевства, радение о личных интересах в ущерб политике государства, смешение крови эльфа с кровью демона, подрыв основ морали и самое страшное, – он обличающее поднял палец, подчеркивая смысл обвинительной речи, – внесение смуты в умы и прямая угроза для династии в следствие появления в ней ребенка проклятой крови!

– Неблагодарные! – возмущенно выкрикнул Огвур, вскакивая с места. – Быстро же вы забыли о том, что она спасла короля и королеву и помогла избавить народ Поющего острова от власти темного мага!

– Сядь, чужеземец! – властно приказал прокурор. – Не тебе оспаривать справедливость наших претензий к принцессе! Тебе не понять наших забот о чистоте крови правящей династии, ибо ты не принадлежишь к расе эльфов и к тому же, являешься близким другом подсудимой!

– Вы обвиняете Ульрику в преступной любви! – поддержал орка Ланс, как никогда прекрасный в гневе, окутанный облаком длинных, растрепанных волос. – Тогда судите меня вместе с ней, потому что я совершил еще больший поступок и полюбил мужчину! – выкрикнул он смело и звонко, вызывающе разглядывая толпу.

Народ ответил насмешливым улюлюканьем и непристойными репликами.

– Ты полукровка, – наставительно изрек судья, – и исторгнут из правящей фамилии, ты не стоишь так близко к трону как наследная принцесса и ее байстрюк.

– Я тоже бастард! – с достоинством парировал отважный Лансанариэль. – Неужели вы хотите загубить еще одну невинную душу и обречь ее на участь всеми презираемого изгоя?

– Молчи, извращенец! – больнее, чем камнем, прилетело из толпы. – Еще мы не слушали всяких…, – далее последовали совсем уж грязные эпитеты.

По рядам зрителей прокатились скабрезные смешки. Многим не терпелось сделать оскорбительные жесты, направленные в адрес Ланса. Огвур заскрипел зубами и, бешено вращая налившимися кровью глазами, схватился за нож. Обстановка накалялась.

– Народная мудрость гласит: любишь орка…, – словно невзначай громогласно выдал Эткин и выжидающе замолчал.

– Так чего там она гласит, а? – нетерпеливо уточнил грубый мужской голос.

Дракон лукаво прищурил сапфировый глаз.

– Народная мудрость гласит: любишь орка – люби и… терпи!

Толпа снова рассмеялась, но на этот раз уже не злобно, а снисходительно-добродушно.

– А про козлов она ничего не говорит, случайно, эта мудрость то? – с любопытством поинтересовался все тот же мужик.

Хитрая морда Эткина приняла лицемерно-постное выражение.

– Да я как-то сам сказал стаду козлов: любовь зла – могу случайно полюбить и козла!

– А что козлы ответили? – завопил тонкий, дотошный фальцет.

– А ничего они не ответили! – ехидно добавил дракон. – Разбежались они, во избежание так сказать…, – и столько скрытой угрозы прозвучало в этой фразе, что народ задумался и притих, боясь нарваться на опасную во всех отношениях «любовь» дракона.

Видя, что дебаты уходят не в ту сторону, я решила напомнить о себе:

– Эй, – насмешливо бросила я с высоты крыльца, – тут вроде бы меня сегодня судят, а не козлов!

Взоры сотен пар глаз снова устремились на меня.

– Козлов, говоришь! – довольно громко крякнул Эткин, и риторически процитировал: – А судьи – кто?

Судья сконфуженно прокашлялся:

– Однако, вернемся к нашему разбирательству! Какое наказание следует применить к преступной принцессе?