Лицо ее закройте

К часу дня все приготовления были за­кончены, домочадцы торопливо переку­сили, прислуживала им Салли. Кэтрин вспомнила, что утром Марта сердилась: горничная проспала. Судя по ее разгоря­ченному виду, Салли пришлось попотеть, чтобы наверстать упущенное время; к тому же, подумала Кэтрин, она, видно, чем-то взволнована, хотя и старается выгля­деть покорной и расторопной. Трапеза прошла довольно мирно, поскольку всех объединяли общие хлопоты, и при этом каждый был занят своим делом. В два часа приехали епископ с супругой, чле­ны комитета сошли с веранды гостиной, сели, немного робея, в кружок на при­готовленные для них стулья; так произошло официальное открытие праздника. Епис­коп был стар и уже не служил в церкви, но сенильным стариком пока еще не стал – его короткая речь представляла собой об­разец простоты и благородства. Слушая его приятный старческий голос, Кэтрин впервые подумала о церкви с интересом и теплом. Вон норманнская купель, около которой они со Стивеном будут стоять во время крещения детей. А в этих боковых приделах покоится прах его предков. Вот коленопреклоненные фигуры Стивена Макси и его жены Деборы, навеки застывшие в камне – лицом друг к другу, руки сло­жены в молитве. Там же выполненные в каноне бюсты других Макси шестнадцатого века, и просто плиты, оповещающие о гибели сыновей на Галлиполи[6] и на Марне[7]. Кэтрин часто думала о том, что погребения усопших членов семьи становились все менее пышными с тех пор, как цер­ковь св. Седа и св. Марии в Чадфлите стала не столько местом паломничества, сколько личной усыпальницей останков Макси. Но сегодня, будучи в приподня­том настроении, преисполненная доверием ко всем, она думала о членах этой семьи, живых и мертвых, без тени насмешки, и даже барочный экран за алтарем и коринф­ский ордер[8] она воспринимала как знаки особых заслуг Макси.

Дебора встала с Кэтрин за прилавок. Под­ходили покупатели, осторожно перебира­ли товары в поисках нужного, народа со­бралось уйма, дело спорилось. Доктор Эппс пораньше явился за своей шляпой, а его в два счета уговорили купить пальто сэра Рейнольда за один фунт. Белье и обувь бук­вально расхватали, Дебора точно угадала, кто что купит. Кэтрин отсчитывала сдачу, раскладывала на прилавке товары, извле­ченные из большой коробки, которую они держали внизу. Люди маленькими группками входили через главные ворота, ребятишки натужно улыбались, потому что фотограф пообещал приз «ребенку, который выгля­дит самым счастливым», – бесплатный вход в вожделенные ворота. Громкоговоритель превзошел все ожидания, из него ярост­ным потоком лились марши и вальсы Штра­уса, объявления касательно угощения и со­ревнований, советы пользоваться корзин­ками для мусора, чтобы не засорять сад. Мисс Лидделл и мисс Поллак с помощью самых невзрачных, самых старших и самых исполнительных из числа своих противных, непослушных девчонок метались от церкви св. Марии к саду и обратно, следуя зову совести и долгу службы. В их ларьке про­давали очень дорогие товары, к примеру, ручной работы нижнее белье, ставшее жертвой странного компромисса привлекательности с благопристойностью. Викарий со взмок­шими от волнения седыми волосами лучился радостью, лицезрея свою паству, которая наконец-то пришла в согласие со всем ми­ром и друг с другом. Сэр Рейнольд, снисходительный, говорливый и великодушный, приехал попозже. С лужайки, где готови­лись к чаю, доносились озабоченные голо­са – миссис Коуп и миссис Нельсон с по­мощью мальчиков из воскресной школы расставляли карточные столики, стулья из холла, расстилали скатерти, которым по­том предстояло вернуться к своим хозяевам. Феликс Херн наслаждался ролью вольного стрелка. Раза два он предлагал свою по­мощь Деборе и Кэтрин, но не скрывал, что ему больше нравится с мисс Лидделл и мисс Поллак. Подошел Стивен, поинтересовался, как идут дела. Для человека, который имел обыкновение называть этот праздник «про­клятием семейства Макси», он выглядел впол­не веселым. В начале пятого Дебора от­правилась домой справиться, не нужно ли что папе, оставив Кэтрин командовать па­радом. Приблизительно через полчаса Де­бора вернулась и предложила пойти пере­кусить. Столы накрыли в палатке поболь­ше; опоздавшим, предупредила Дебора, при­дется довольствоваться жидким чаем и ма­лоаппетитным печеньем. Феликсу Херну, который подошел к ним поболтать и оце­нить оставшийся товар, велено было встать к прилавку, а Дебора с Кэтрин пошли до­мой помыть руки. Через холл все время кто-то проходил – то ли люди полагали, что таким путем сократят дорогу на распрода­жу, то ли, впервые оказавшись здесь, со­чли, что в стоимость входного билета вхо­дит и экскурсия по дому. Дебору, казалось, это вовсе не занимало.

– Боб Гиттингз, наш полицейский, засел в гостиной, – отметила она. – Столовая заперта. Всегда тут кто-нибудь ходит. Но еще никогда ничего не пропадало. Пойдем вон через ту дверь, в маленькую ванную комнату. Так быстрее.