Лицо ее закройте. Изощренное убийство

— Вы курите? Нет? Тогда я закурю. Вы немного не о том, верно? Лучше выкладывайте все начистоту. Вряд ли этот мужчина не узнал о случившемся. Как он мог не узнать? Непременно узнал. Ведь столько шуму в газетах было. И полиция сюда наведывалась насчет этого дела, но не припомню, чтобы ее волновала судьба ребенка. Искали скорее всего мотивы преступления. Они такие дотошные, предоставьте им этим заниматься.

Значит, полиция побывала здесь. Глупо, просто нелепо предположить, что не побывала, тем не менее известие мисс Молпас его очень расстроило. Так они все время будут его обгонять. Самонадеянность с его стороны — полагать, что он разузнает что-нибудь важное о Салли; опытная полиция, упорная и бесконечно терпеливая, конечно же, уже сама все вызнала. На его лице, должно быть, проступило разочарование, потому что мисс Молпас расхохоталась:

— Не унывайте! Вы еще сможете их обскакать. Ничем особенным я вам не помогу. Все, что мне было известно, я рассказала полиции, а они записали самым аккуратным образом, но я видела — ничего это им не дало.

— Может быть лишь одно — они окончательно утвердились в своей версии, что виновен кто-то из моей семьи.

— Но то, что никто из моих сослуживцев не виновен, — ручаюсь. Даже не могу представить себе, кто бы мог оказаться отцом ее ребенка. У нас здесь нет ни одного мужчины. Она, безусловно, забеременела, пока здесь работала, но можете даже не спрашивать меня, как это произошло.

— А какая она была, мисс Молпас? — спросил Стивен. Он выдавил из себя этот вопрос, понимая его абсурдность. Они все задают один и тот же вопрос, такое впечатление, что вдруг найдется человек, который в хаосе показаний и сомнений скажет: Салли была вот такой.

Мисс Молпас смотрела на него с любопытством.

— Вам самому следовало бы знать, какая она. Вы же были в нее влюблены.

— Если бы был влюблен, то знал бы ее хуже других.

— А вы не были.

То было утверждение, а не дерзкий вопрос. Стивен отреагировал на него с неожиданной откровенностью:

— Она мне нравилась, меня тянуло к ней физически. Думаю, это не назовешь любовью. Я никогда ничего другого ни к кому и не испытывал.

Мисс Молпас, отвернувшись от него, смотрела на реку.

— Верно. Сомневаюсь, способны ли вы вообще на подлинное чувство. Такой тип мужчины не способен. — Она снова повернулась к нему и заговорила быстрее: — Но вам интересно, что я о ней думаю. И полиции было интересно. Ответ у меня одинаков. Салли Джапп была хорошенькой, сообразительной, тщеславной, хитрой и ненадежной.

— Вы, похоже, знали ее очень хорошо, — сказал Стивен.

— Не совсем. Ее трудно было разгадать. Она проработала здесь три года, а я узнала о ее личной жизни не больше, чем в первый день ее прихода сюда. Вообще-то, взяв ее сюда, мы тем самым шли на риск. Вы, наверное, заметили, что молодежи у нас нет. Ее сюда не заманишь, если не будешь платить в два раза больше того, что они стоят, к тому же они меньше всего думают о работе. Я их не виню. В их распоряжении всего несколько лет на то, чтобы найти себе мужа, а в нашем клубе особенно не поживишься. К тому же они бывают жестокими, если их поставить с пожилыми женщинами работать. Видели когда-нибудь молодых кур — как они заклевывают больную птицу? А у нас здесь только старые птицы. Они, может, и медлительные, но зато методичные и на них можно положиться. Наша работа большого ума не требует. Салли слишком хороша была для нее. Никогда не пойму, почему она осталась у нас. Она работала после школы в агентстве по секретарским услугам и пришла к нам на время: из-за эпидемии гриппа нам рук не хватало. Ей у нас понравилось, и она попросилась остаться. Клуб наш разрастался, нам нужна была еще одна стенографистка. И я ее взяла. Как я уже говорила, мы рисковали. Она одна была моложе сорока пяти лет.

— Работа здесь не для честолюбивых, — сказал Стивен. — А с чего вы решили, что она была сообразительной девчонкой?