Лицо из зеркального коридора

Мне вспомнилось, как Колдун иногда возвращался под утро, пошатываясь, и губы у него были в крови. Меня это пугало. Заплатил таксисту втридорога – тот пошел между рядов, нашел продавца змей, купил для меня несколько сплетенных в осклизлый клубок ужей. По его лицу было ясно, что он жалел о том, что со мною связался. Я был для него непонятен, а непостижимое внушает страх.

Платил я щедро, но и это таксиста не радовало. Когда я попросил остановиться на пустыре, он желваками заиграл, перекосило его, все внутри сопротивлялось общению со мною. Прижимая к груди коробку с ужами, я буквально выпал из открывшейся дверцы, на четвереньках пополз за угол, где можно было от чужих глаз схорониться. Привалился спиной к пыльной стене какого-то сарая, нащупал в коробке извивающееся змеиное тело, карманным ножиком отсек ужу голову, припал губами к бьющей прохладной струе темной крови. Сдавливая слабеющей пятерней прохладное тело змеи, пил ужиный сок, как драгоценный коктейль. По подбородку текла кровь и какая-то слизь, вся рубашка намокла. Также я поступил и с двумя другими змеями.

Мне стало немного лучше, но подступила тошнота – ужиная кожа противно пахла болотной тиной, ряской, пузырящейся жабьей икрой, гнилью прелых листьев.

Я сидел в пыли и старался думать только о собственном дыхании, вся моя жизнь была сосредоточена в чередовании выдоха и вдоха. Когда воротился к машине, грязный, бледный, весь в крови и без коробки, у таксиста нервы сдали, отказался меня обратно впустить. Говорит, не надо мне денег никаких, только больше такого, как вы, никогда видеть не хочу. Я посмотрел на него так, что он затрепетал – всю мощь отведенной мне злости вложил в этот взгляд, и он все-таки согласился доставить меня домой, только заикнулся, что сумма за проезд удвоится. В итоге на то, чтобы отвязаться от некротической связи со старухой, ушло едва ли не больше денег, чем я получил за свою услугу от ее дочери.

С того дня началось мое излечение – я собрал волю в кулак и потихонечку начал выкарабкиваться. Принимал ледяные ванны, заплатил соседке, чтобы та принесла с рынка фруктов, и готовил для себя свежие соки, разминал тело до хруста, вытягивал позвоночник, а на растущую Луну приготовил зелье, силами наполняющее.

Это было то, о чем когда-то предупреждал Колдун – не стоит относиться к незримому миру легкомысленно, однажды он может тебя поглотить.

Даже такая была у меня однажды работа. Научил одного парня дурного мертвых видеть. Признаюсь честно, со злости научил, достал он меня, слишком навязчиво просил об услуге. В первый раз позвонил и все в трубку сопел – настаивал на личной встрече. Вопрос, мол, деликатный чересчур, не телефонный разговор. Я привык к тому, что мои заказчики все свои нехитрые предсказуемые истории возводили в ранг «чересчур деликатных», хотя, по большому счету, это были страсти, как будто бы под копирку размноженные. Похожие друг на друга привязанности, одинаковые истории в слегка отличающихся декорациях, даже интонации, с которыми меня умоляли помочь, были одними и теми же. Но в парне том было что-то липкое – тяжелая энергетика человека, которому проще отдать, что он просит, чем объяснять, почему в итоге он окажется в проигрыше. Есть такие люди – после их посещения обычно даже душно становится, проветрить хочется, и своего они добиваются атакой этого переслащенного мрака.

И вот встретились мы на краю Измайловского леса. Александр оказался совсем молодым, моим ровесником. Рыхлый, нездорово бледный, воспаленные прыщи на сероватом, как дешевая мука, лице. Весь в черном – брюки, от старости заблестевшие на коленях, свитер, молью обглоданный. От него пахло немытым телом, нелеченными зубами, и весь он был такой сонный, вялый, тяжелый. Зомби, а не человек.

И вот этот Александр с ходу сказал, что на самом деле не нужно ему от меня никакой услуги, но он готов дорого заплатить, если расскажу ему, как мертвеца увидеть. Такого я, признаюсь, не ожидал.

– Вам это зачем? Люди обычно от этого опыта бегут, куда вы лезете?

– Это они ко мне лезут. – Александр придвинулся ко мне и понизил голос, хотя в парке почти не было людей, кроме нас.

Может быть, это была его неосознанная тактика, так нарушить чужое пространство, чтобы человек сдался, лишь бы на свободу вырваться.