Лицо на замену

Пытаюсь призвать в голове образ императора, но вновь сталкиваюсь с размытым пятном в воспоминаниях. Для чего это нужно? Догадки? Догадки есть, но вновь вопрос: «Зачем?». Хотя нет, теперь прибавился ещё один вопрос: «Кто?»

– Леди. Вы уже вернулись? – Стук в дверь отвлекает от всех размышлений. Вставать и впускать никого, тем более Марианн, не хотелось. Поморщившись от чужого голоса, не выдерживаю, и кричу, наплевав на этикет.

– Уходи. Сегодня мне ничего не нужно.

Тишина за дверью длилась недолго. В голосе девушки появились обиженные нотки.

– Но леди, привезли украшения и обувь. Разрешите отнести их в ваш гардероб, или мне прийти попозже?

Желание вставать не появилось, но открывать было нужно. Мало ли какие ещё слухи пойдут. Накинув на себя халат, вздохнув, направилась впускать девушку.

***

Утро вторника, и мой пятый день во дворце начался с громких криков. Вначале я пыталась отстраниться от посторонних звуков, спрятав голову под подушкой, но это практически не помогало. Уши по-прежнему страдали от женского визга, действующего на нервы не хуже скрежета по стеклу. Так и не сумев вновь погрузиться в сон, где я получала доступ в закрытую библиотеку замка, я была вынуждена проснуться. В раздражении скинула с себя одеяло, резко сев в кровати, и, проморгавшись от яркого света, пробивающегося сквозь незадёрнутые вчера вечером шторы, тяжело вздохнула. Видимо моей участью было постоянно получать плохие известия и попадать в передряги с самого утра.

Так как крик был громким, а значит, его источник находился недалеко, я могла одеться по-домашнему. Этикет вполне позволял утром передвигаться по комнатам в женском крыле в закрытом халате. Так что, накинув на себя длинный до пят бардовый шлафрок, я закуталась в него, и, надев тапочки, пошла на звук. Идти пришлось недалеко. Даже если бы крик прекратился, не заметить толпу любопытствующих было бы сложно. Слуги и ухмыляющиеся девушки толпились перед покоями Малеар, которая, если судить по перешедшему в визг крику, и находилась в состоянии близком к истерии. Растолкав слуг, которые, видя меня, и сами расступались, я также смогла заглянуть в комнату, хоть это и было с моей стороны некрасиво.

В первый миг я даже не поняла, что не так, и почему девушка, одетая в красивое алое кружевное нижнее белье, голосит, словно крестьянка на базаре. Причина крика была мне непонятна, как и смеха окружающих, но стоило посмотреть на девушку ещё несколько секунд, и становилось ясно, что что-то в ней изменилось. А когда я поняла, что именно поменялось, едва не согнулась в приступе смеха, присоединяясь к другим. Самая выдающаяся часть девушки, что являлась её главным достоинством, по мнению самой Малеар и окружающих её мужчин, уменьшилась где-то на три размера, и лиф весел на ней, свободно, едва закрывая остатки былой роскоши.

Началось!

Не знаю, что за колдовство могло такое совершить, но, честно говоря, хотелось пожать этому человеку руку, кем бы он ни был. Так я уже давно не смеялась. И пусть по отношению к Малеар это было не очень красиво, но весело мне было не от её горя, а от выражения её лица.

Правда, длился мой смех всего каких-то несколько секунд. Стоило ещё раз взглянуть на лицо девушки, и мой смех резко прервался. Паника, страх, непонимание, ужас и боль.

– Хелен. – Я даже не высматривала девушку, и так зная, что она находится по большей части времени рядом со мной. Подтверждая мои мысли, сзади раздалось тихое: «Да, леди».

– Пожалуйста, организуй слуг, чтобы здесь не было лишних глаз. После позови доктора и придворного мага.

Хелен не ответила, но услышавшие меня слуги и сами стали расходиться, понимая, что ситуация отвратительная, и на самом деле ничего смешного в ней нет. Другие конкурсантки также стали расходиться, скрывая смешки за кашлем. Кристиан ещё попыталась сказать что-то обидное, но столкнувшись взглядом с Хокусой, быстро заткнулась и, гордо развернувшись, ушла, оставив за собой тяжелый шлейф из роз.

Спокойная, как и всегда, степчанка, кивнула мне головой и тоже вошла в покои уже не кричащей, а тихо плачущей девушки. Пусть Малеар раздражала и порядком бесила своим поведением, такой подлости она явно не заслуживала. По сути, она даже не была плохим человеком, просто, судя по всему, не могла вести себя иначе.

Дочь князя сидела на полу рядом с креслом, обхватив себя руками в защитном жесте и опустив голову вниз. Кудрявые локоны закрывали лицо смуглой девушки, но стекающие по коленям слезы они скрыть не могли. Сейчас трудно было сказать, что эта девушка любила провоцировать других и была той ещё светской львицей.