Лицо порока

— Ни хрена не пойму! — воскликнул я, пританцовывая от холода. — Вы хотите сказать, что только он, муж то есть, способен ее удовлетворить? Так, что ли?

— Да нет же! — тон главврача становился раздраженным. — Причем здесь это? Я не могу вам всего объяснить, не имею права, просто поверьте мне на слово: семья для Дианы очень много значит. Очень много, понимаете?

— Но я не собираюсь у нее отнимать мужа! — мне хотелось послать Горецкого с его разговорами куда подальше.

Мои ноги окоченели, плечи озябли, и я увлек его за угол дома, чтобы спрятаться от промозглого ветра.

— Для вас, видимо, крутить шашни с замужними женщинами — дело обычное, — Горецкий, похоже, и не собирался закруглять свою проповедь. — Но Владимир Иванович грозится от нее уйти.

— Ну и скатертью дорога! — махнул я рукой уже со злобой. — Жалеть не за чем! Он ведь тоже подгуливает!

Горецкий нервно потер ладонью переносицу, вздохнул:

— Он — это другое дело.

— Почему другое? — опешил я. — Как это другое? Выходит, ему можно, а ей — нельзя? Дискриминация!

— Владимира Ивановича понять можно, — продолжал удивлять меня своими речами главврач. — Хотя, конечно, с его стороны не совсем честно иметь любовницу…

— Короче! — не выдержал я. — Что конкретно вы от меня хотите?

— Вы что же, так и не поняли? — глаза Горецкого недовольно поблескивали. — Не преследуйте Диану, не ломайте ей жизнь! Владимир Иванович ведь в любую минуту может подать на развод…

— Значит, так! — перебил я его резко. — Хотите, сделаю так, что этому вашему Владимиру Ивановичу будет не до мыслей о разводе? Хотите? Я сделаю!

— Нет, нет! Ничего не нужно! — запротестовал Горецкий горячо. — Не усугубляйте положение!

— Да нет уж, сделаю! — пообещал я и с угрозой прибавил: — Он скоро станет просто паинькой, попомните мое слово!

Развернувшись, я побежал в редакцию. А Горецкий остался стоять, встревоженный и съежившийся от холода.

Не откладывая дело в долгий ящик, в обеденный перерыв я подъехал к офису одной мощной силовой структуры. Здесь, в центре общественных связей, трудилось несколько журналистов и я, понятно, всех их прекрасно знал.

С помощью дежуривших в фойе сотрудников охраны быстро отыскал Григория Гоцанова, он занимался здесь подготовкой хвалебных статеек о работе своей силовой структуры, которые потом «пропихивал» в местные средства массовой информации. Григорий был смышленым малым и имел бойкое перо.

— Хочешь стать инициатором раскрытия факта теневого бизнеса, ухода от налогов и тэ дэ? — спросил я его напрямик, чем вначале крепко озадачил. — У меня есть такие факты, что ты просто упадешь!

Гоцанов смотрел на меня с удивлением и недоверием.

— Это «бомба», которая взорвет город! — прибавил я. — Не сомневайся!

Черные глаза Григория забегали, в них вспыхнули искорки интереса.

— Чего мы тут стоим, Ваня? — хлопнул он меня по плечу. — Идем ко мне в кабинет. Или стоп! Давай лучше в кафешку!

Я согласился. Гоцанов сбегал к себе, оделся. И мы отправились в одну с ближайших забегаловок.

— Так что там у тебя? — спросил он с нетерпением, когда мы, забрав свои чашки с кофе и рюмки с водкой со стойки, сели за столик.

Я положил перед ним пластиковый пакет.

— Что это? — удивленно вскинул свои густые брови Григорий.

— Здесь видео и аудиозаписи…

Я подробно изложил ему суть дела. Выслушав, он удовлетворенно потер руки.

— Вот так дела! Удачливый бизнесмен, известный меценат, которого всегда ставили в пример, как самого исправного, самого добросовестного плательщика налогов, оказывается имеет теневые доходы, скрывает от государства прибыли!

— Только помни! — предупредил я, прихлебывая из чашки кофе. — Все это добыто незаконным путем и предъявлять его властям нельзя. Просто нужно, мне кажется, как следует прижать предпринимателей, которые берут у Верченко товар, запугать их. Да и сам Верченко «расколется», стоит только дать ему просмотреть видеоматериал и прослушать записи, не объясняя, естественно, как они добыты. Пусть думает, что поработала налоговая милиция или ребята с управления по борьбе с экономическими преступлениями. Поняв, что изобличен, он, как миленький, подпишет признание и назовет сообщников.

— Молодец! Тебе бы у нас работать! — с жаром похвалил Григорий. — Мне за это дело могут и повышение дать, а может, и ордер на жилплощадь. Ты же знаешь, я все еще бездомный. Живу с семьей на съемной квартире…

— Рад помочь другу! — приязненно улыбнулся я, пряча смятение, охватившее вдруг мою душу. — И спасибо, Гриша, что берешься раскрутить махинации «Домостроя». А то я уже извелся, размышляя, как распорядиться этим материалом.

— У тебя, наверно, свой зуб имеется на эту фирму? — Гоцанов лукаво, но с пониманием улыбнулся.

— Ты прав, — кивнул я.

Довольные друг другом, мы выпили еще по рюмочке и разошлись. Ну что ж, похоже, у директора «Домостроя» скоро начнется веселая жизнь…

Почти полдня я добросовестно поработал на благо родной газеты. Управился со всеми текущими делами и даже кое-что подготовил наперед.