Лицо света, лицо тьмы (СИ)

Сперва меня разбудили звуки из коридора — шаги, грохот, разговоры. Но я еще не поднялась, только терла лицо, чтобы прийти в себя, как в дверь постучали.

— Кто? — крикнула я, но не получила никакого ответа.

Через десять секунд снова стук. Да вы издеваетесь! Почему нельзя ответить через дверь? Неужели меня не было слышно?

Я нехотя поднялась, поправила непрозрачную пижаму, пригладила волосы и открыла дверь.

Антон.

— Собирайся, умывайся, завтракай. Через полчаса начнется репетиция.

— Что?

Задав вопрос, я тут же вспомнила, как Саша говорил вчера про какие-то песни, которые нужно будет завтра выдумывать. Боже, неужели это все реально будет происходить сейчас?..

— Я знаю, что ты любитель поспать, и помню, что ты любитель опаздывать. Мы же договаривались, что я всегда буду контролировать тебя. Или ты забыла?

— Нет, я помню, конечно! — заверила я, сонно потирая лицо.

— Ну вот. Считай, что я твой тайм-менеджер.

Тони поправил очки, развернулся и ушел. Я смотрела ему вслед, задумавшись, и пропустила момент, как кто-то другой заметил меня. Раздался громкий одобряющий свист. Я повернулась в сторону шедшего звука. Тимур. Господи, этому-то что надо?

— Красотка! Давай, а? — И он показал неприличный жест.

Хотела я молча закрыть дверь и лишь мысленно гаркнуть «Катись!», что было больше в моем стиле, но вспомнила Эллу, и в итоге показала средний палец в ответ. Тимур заржал и побежал в сторону лестницы, а я похвалила себя за быстроту реакции. Даже спросонья я должна помнить, что я здесь Элла, а не Соня, и вести себя соответствующим образом. Элла даже родителям «фак» показала пару раз.

Чтобы понять, что его так впечатлило, я обратилась к зеркалу, висящему на внутренней стороне дверцы шкафа.

М-да, офигеть. Лохматая, губы обветрены, пуговицы застегнуты неправильно, в итоге один угол пижамной кофты ниже другого. Да, Элла всегда спит голышом, но не здесь же? В любом случае я ничего похожего на ночную сорочку в ее вещах не нашла, потому захватила собственную пижаму — темно-синюю хлопковую с котятами. Я не ожидала, что меня в ней здесь кто-то увидит.

Нужно срочно исправлять положение!

Повинуясь этому решению, я напялила на себя кожаную мини-юбку и красную майку на молнии. Да, вызывающе. Но если Тони с Тимом будут ходить и всем рассказывать про мою монашескую пижаму (ее так Элла называет), то это может родить подозрения…

— Не будь дурой, — сказала я себе, закрывая дверь в санузел и держа в руках зубную щетку, пасту и полотенце. — Она никому не сказала, что у нее есть сестра.

В принципе она могла сказать, что сестра есть, думала я, подкрашивая ресницы тушью. Просто не упоминать наше внешнее сходство. В ее рассказе мы могли быть двойняшками, а не однояйцевыми близнецами. Или я могла быть моложе (или старше). Эх, знать бы заранее… На всякий случай не стоит ничего говорить о семье. С нее станется после какой-нибудь ссоры ляпнуть, что «предки померли». Представляю, как я шокирую всех рассказом о том, к примеру, что я родителям соврала, будто еду к тетке в деревню. Кстати, надо написать маме, что у меня все хорошо…

На кухне я появилась, когда там осталось всего два человека: Тони и Ирина.

— Ждала тебя, даже крекеры не ела, — пожаловалась вторая, — а чай уже остыл.

Я хотела извиниться, но вместо этого пожурила:

— Ну что ж ты ждала, могла бы поесть!

Я же все-таки Элла!

А Тони раскрыл секрет:

— Она яичницу слопала уже, пока ждала, а теперь строит из себя сироту казанскую. Же не манж па си жур…

Я засмеялась, а Ирка угрожающе подняла кулак.

— Ты не следи за тем, сколько я жру! Мамки хватает!

— Фу, как быдло выражаешься…

— А я и есть быдло! Че с меня взять, с деревенской!

Пока они пререкались, я налила себе чай и достала крекер.

— А че не кофе? — удивился Тони.

Черт… Я забыла, что Элла всегда пьет кофе по утрам. У нас обеих низкое давление, но я кофе не люблю, спасаюсь крепким черным чаем.

— Не хочется, — лаконично ответила я.

— Ну ладно, увидимся на репетиции! — Тони помахал нам рукой и был таков.

Мы остались с Ирой вдвоем. Наконец-то! Пользуясь случаем, я подвинулась к ней поближе и зашептала:

— Мне записку с угрозами подсунули.

Ее глаза — и без того огромные, цвета морской волны, словно бездонный океан, — расширились, занимая теперь половину лица. Я вдруг подумала, что если бы она сбросила вес, щечки бы уменьшились, а овал лица стал четким, и она была бы очень симпатичной. Возможно, в тот момент, когда они познакомились с Эллой, Ирина была значительно стройнее. Ведь, как я говорила, Элла падка на внешность, даже когда дело касается дружбы, а не любви.

— Да ну! — шокированно произнесла она.

— Ага. Цитирую: «Уезжай, не то хуже будет».

— Ни фига се!

— Как думаешь, это связано с Наташей?

Ирина задумалась.

— Не знаю. Кто бы мог так озлобиться на тебя из-за той истории? Если только Сашка…

— Что? Сашка? — удивилась я. — Нет, это не он.

— Почему?

— Потому что мы с ним обсуждали это, я показывала ему записку даже.

— Ты говорила с ним об этом?! Ты с ума сошла!

— Но почему?..

В этот момент я услышала шаги и повернулась к двери. На кухню зашел недовольный Сергей Петрович.