Лицо удачи

– В этой сталинке квартиры небольшие. Но и они в приличном состоянии гораздо дороже. Соединенные две-три с перепланировкой и евроремонтом – вообще закачаешься. Наши хозяева со скрипом потянули косметический – заклеили одни бумажные обои другими бумажными. Установили белорусскую сантехнику – чисто, но жутковато. А еще потолок вымыли. Но, похоже, не красили. Так что не парься, ни один самовлюбленный болван сюда не въехал бы.

– А мы себя не любим, – покорно согласилась Катя.

– Конечно, нет. Я как представлю взаимную любовь с собой… Или еще круче – безответную… Мы с тобой себя уважаем. Мы – девчонки трудящиеся, нам зарплата не с неба падает. Опять же молодые, в четырех стенах не киснем, только ночуем. И, наконец, чем меньше отдадим чужим дяде с тетей, тем больше самим останется. На том стояли, стоим и будем продолжать в том же духе.

Концовки у нее были оптимистическими, о чем бы ни шла речь. «А ведь она права, – мысленно согласилась Катя. – Почему я все считаю наказанием? Чьим? За что?» Александрина, которой уже не терпелось заняться чем-нибудь, помимо нудных разговоров, сунула ей в руки два листа с печатным текстом. Договор аренды. Трифонова сосредоточенно начала читать.

– Кать, эти бумажки не имеют юридической силы. Они даже у нотариуса не заверены. Я думала, ты сумму оплаты посмотришь, чтобы не сомневалась в моей честности. Или в чем там сомневаются, когда платят? Я с тебя лишнего не возьму. Вот расписка хозяина, что я внесла залог и деньги вперед за первый месяц. Второй начинается как раз сегодня, за него уже пополам. Ну, и залог тоже пополам. Кстати, он без коммуналки. Хочешь, предъявим друг другу паспорта. Все быстрее будет, чем изучать эту муть.

– Действительно, чего я занудствую, – немного смутилась Катя, мельком взглянув на расписки. – Твоя мама и Анна Юльевна дружат. Считай, поручились за нас.

– Какие мы взаимодополняющие, – рассмеялась Александрина. – Я пошла от недействительных в любом суде документов. Ты от рекомендаций. Встретились посередине. Меня это устраивает.

– И меня. Я должна тебе пятьдесят три тысячи. Правильно? – Трифонова вышла в прихожую, достала из баула свой маленький рюкзачок, из него кошелек и вернулась. Отсчитала купюры: – Держи.

– Вот оно! Вот чего мне не хватало все утро! Живой денежки в загребущих лапах! – радостно потрясла обретенными рублями Барышева. – Жизнь меня балует. Хотя нет, она просто осуществляет рекламный слоган: «Вы этого достойны». Я-то готовилась ждать приятного момента до следующих выходных. Думала, пока кто-нибудь найдется, пока созвонимся, пока явятся смотреть. А ты нашлась, позвонила и явилась сразу. Ура?

Катя кивнула. И почувствовала, что у нее кружится голова. Энергия, в которую превратилось детское пюре, слишком быстро иссякла. Александрина заметила, что ей не по себе:

– Побледнела ты. Всегда так тяжело с деньгами расстаешься?

– Да ну тебя, – отмахнулась теперь уже полноценная соседка. – Я, между прочим, тоже психовала. Если бы не эта квартира, могла завтра остаться на улице. Хозяйка больную сестру привезла, а меня попросила… Только вчера, кстати.

– Вот дрянь! – вскинулась Александрина, словно ее регулярно гнали бомжевать. – Надо даже в эти липовые договоры вносить пункт, чтобы предупреждали жильцов за месяц.

– Где там моя комната? Справа? Слева? Я не запомнила.

– Идем. Тебе надо отдохнуть. Подчеркиваю, отдохнуть у себя дома.

И снова Катя отметила, что она умеет найти хорошее во всем. Даже плакать расхотелось от «у себя дома». Но неуемная Александрина добрым словом не ограничилась. Подхватила с пола баул, распахнула дверь, а когда Трифонова вошла к себе, аккуратно закрыла ее. Катя осталась одна. И не смогла даже рассмотреть обстановку. Кое-как дотащилась до дивана, прилегла, закрыла глаза и уснула через минуту.

Сегодняшнюю Катю поражал ее тогдашний режим. Видимо, его навязал инстинкт самосохранения. Несколько ложек еды, час лютой тоски, три часа злых яростных мыслей, потребности двигать горы и бестолковой активности, два часа хрупкого, но нерушимого сна. Потом все сначала, независимо от времени суток. Это животное существование выматывало посильнее, чем умственное напряжение. Но прекратилось оно лишь тогда, когда девушка отъелась и отоспалась.

В тот день после детского прикорма тоску отменила дорога на Триумфальную. Появившиеся силы ушли на общение с Барышевой. Сон явился по расписанию. Далее следовала потребность в паре ложек гомогенной безвкусной массы.

Выдумщица Александрина плела, будто готовила роскошный завтрак с шампанским. Ничего подобного. Проснувшись, Катя смущенно вышла в кухню. Ей очень хотелось пить.

– Есть кипяченая вода? – хрипло спросила она.

Компаньонка понимающе вынула из белого «солдатика» щербатую чашку:

– Хозяйская. Такое старье оставили. Кипяченой нет. Фильтрованная пойдет?

– Да, спасибо.