Лицо врага: Окно первое (СИ)

Я, хоть в детстве и бывала при дворе, не знала ни царя, ни что он думает, ни что думают его советники… но что-то мне казалось, что не за всё они бы стали так гонять бедного Теана… и бедных нас, которым уж точно нет никакого дела до его вольнодумческих разборок с тайной службой.

— Эээ, — он замялся. — Надо было подлить судье сыворотку правды.

Весело.

— То есть, повесили ещё и судью? — спросила я. — Я в последнее время не очень в курсе всех новостей, — честно говоря, я и про каких-то повешенных была не в курсе, не то что о каких-то недоразумениях при повешении и суде.

— Да нет, он же быстро понял, что не сам хочет правду говорить, сообщил, и ему дали противоядие.

— А какую сыворотку? — осведомилась Вера.

— Фениксовую.

— Вер?

Если кто-то думает, что я что-то понимаю в зельях и травах, то он в корне неправ. Содержимое среднестатистической аптечки боевика — да, что используется в защитных ритуалах — да, травы редких неизученных свойств, полезных в нашем ремесле, тоже могу поназывать и использовать, но вот на большее я не способна. Разве что Вера за годы совместного проживания смогла что-то вбить в мою дурную головушку, но уж это-то разве знания?

— Из перьев феникса с добавлением желчи воротлена, мяты, коровяка и липовой коры, — пояснила подруга, осознав мою полную беспомощность в этом вопросе. — При её использовании человек думает, что сам дошёл до желания сказать правду. Но у неё есть один недостаток — если этот человек задумывается об обосновании своих слов и действий, он его не найдёт. Судья, видимо, задумался.

— Скорее испугался, — поправил Теан.

— Логично, — сказала я. — И вот зачем?

— Вообще-то мне было интересно, как отреагирует царь, и как отреагирует народ… — он идиот, нет? Взрывнику понятно, как отреагирует царь и как отреагирует народ! Никак, то есть. Это про народ. — Ну и ещё дело отложили, и я за это время помог двум приговорённым уплыть на острова… — ладно, не идиот. — Но официально меня в розыск не объявили.

Или всё же идиот?

По лицу Веры можно было понять, что она готова его заколоть на месте маленьким отростком на позвонке взрывника, который держала в руках. Мне тоже расклад очень, очень нравился. То, что мы укрываем такого преступника, делает нас автоматически не то, что вне закона, а просто трупами. Именно потому, что официально его в розыск не объявили. И даже если мы его сдадим, нас не поймут и не простят, мы ведь могли узнать слишком многое. И роли даже не играет ни мой отчим — мы просто не сможем доказать, что мы к нему каким-то образом относимся. Ну, то есть, Вера сможет. А я… он же не знает, что я это я. Хельгу подставлю… Кто бы мог подумать, что при обмене телами не она меня подставит, а я её. Всё плохо…

Да, и в любом случае придётся идти на поклон к отчиму. Вежливо с ним разговаривать, просить. Ну твою ж мать… Нет, если всё будет плохо, я это сделаю. Я должна. Но вот смогу ли сдержаться и говорить то, что надо, а не то, о чём я думаю… Он и так знает, что я о нём думаю, но вот будет ли он спасать Хельгу? Вряд ли… Как отвратительно об этом даже думать.

— До этого в дороге покушения были? — спросила я как можно спокойнее.

— Нет. Про покушения в городе я рассказывал… до взрывника в дороге ничего не было, — заметно успокоился он, решив, что мы не будем его выбрасывать на съедение нежити, нечисти и тайной службе. Ну-ну.

Нет, ну мы, конечно, не будем… Но не надо быть так в этом уверенным. И нам тоже не надо.

— Слежка?

— Нет, зачем? Я думаю, они изначально меня просчитали.

Звучало всё это довольно логично, но я чувствовала, что что-то он скрывает.

Во-первых, глаза, как я уже отметила раньше. Не глаза целителя. Во-вторых, в его голосе скользило что-то фальшивое. Не ложь, нет… но как будто это не он там был. Как будто он являлся этим событиям очевидцем, или передавал рассказ какого-нибудь друга от его лица. В-третьих, даже планы свои он излагал как-то лениво, неуловимо-безразлично, как мои замечательные однокурсники доклады делают по истории магии. То есть, он, конечно, пытался показать какие-то эмоции, но получалось у него плохо. Ну, или не пытался, а, наоборот, показывал, но ленился. Но разница была небольшая — было заметно.

А может быть, о глупостях я думаю…

— Понятно.

— И что же мы теперь делать будем?

Лицо подруги уже не выражало полного спектра желаний закоренелого маньяка, зато приобрело в свете созданного ею, а потому зелёного светляка немного мертвенные оттенки и полную испуганную растерянность. Я не удивилась бы, если бы узнала, что сама недалеко от неё ушла. Но тем не менее я постаралась взять себя в руки и спросила:

— Так куда ты там ехал?

— В Беловейск, — послушно ответил он.

— И ты серьёзно думаешь, что сможешь там укрыться? — нет, определённо идиот.

— Да. Там люди верны мне, я закрою границы волости, буду воевать. Отряды Будущего мне помогут.