Лицом к лицу

— Не помните ли вы, говорила ли миссис Армандо — какой бы мелочью это ни казалось — о чьем-нибудь лице?

— О лице?

— Да, о лице.

Девушка покачала светловолосой головой. Она выглядела искренне озадаченной.

— Нет, не припоминаю ничего подобного.

— Тогда, думаю, это все, мисс Спанье. — Инспектор поднялся. — Кстати, полагаю, поверенный вашей тети, Уильям Мелоуни Вассер, говорил вам о чтении ее завещания?

— Да. Я должна прийти к нему в офис в понедельник, сразу после похорон.

Старик кивнул.

— Простите, что побеспокоил вас в первый день Нового года.

Лоретт встала и с довольно высокомерным видом направилась к двери. Каким-то образом Карлос Армандо опередил ее и первым взялся за ручку.

— Позвольте мне, Лоретт… Не возражаете, что я называю вас по имени? В конце концов, я ваш дядя.

Красивые брови слегка сдвинулись над голубыми глазами.

— Благодарю вас, мистер Армандо.

— О нет, не мистер Армандо! Карлос.

Девушка улыбнулась.

— Могу я подвезти вас домой? Или туда, куда вы идете?

— В этом нет необходимости.

— Но мы должны познакомиться поближе. Возможно, вы позволите угостить вас обедом? Должно быть, вы хотите побольше узнать о Джи-Джи. Теперь, когда она умерла так скоро после того, как нашла вас, я чувствую ответственность…

Это было все, что слышали трое мужчин, прежде чем дверь закрылась.

— Паршивый бабник. — Гарри Берк скорчил гримасу. — Не тратит время зря, верно?

— Похоже, — пробормотал Эллери, — наш противник очень умен.

Часть вторая ПОЛОВИНА ЛИЦА

Физиономия… может также служить нам для догадок.

Ла Брюйер

Глава 12

Эллери открыл глаза. Было обычное зимнее серое утро. Его отец уже ушел, а Гарри Берк в кабинете просматривал утреннюю газету.

— Вы спали так крепко, что мне не хватило духу разбудить вас, — сказал Берк. Шотландец был одет и чисто выбрит, постель на кушетке была убрана, а на электроплитке Эллери закипал кофейник. — Я уже несколько часов как поднялся.

— Вы плохо спали? — Эллери бросился к кофейнику, как человек, умирающий от жажды. Он спал урывками, и ему постоянно снилось безликое лицо, увенчанное крашеными волосами Глори Гилд, и, лишь когда дневной свет уже начал проникать сквозь жалюзи, он погрузился в глубокий сон без сновидений.

— Я спал как бревно, — весело отозвался Берк. — Ваша кушетка — идеальное место для сна. Моя единственная жалоба — отсутствие чая в кухонном шкафу.

— Сегодня я куплю чай.

— О нет, — запротестовал шотландец. — Довольно того, что я навязался вам на одну ночь. Я переберусь в отель.

— И слышать не желаю. Возможно, вам придется задержаться в Нью-Йорке, Гарри, но ваши расходы уже не оплачивает клиент, а цены в здешних отелях постоянно повышаются.

— Очень любезно с вашей стороны, Эллери.

— Я вообще жутко любезная персона. Что интересного в газете?

— Ничего, что бы мы не знали. Хотя в одной колонке говорится о прошлом Армандо.

— Кто автор статьи?

— Кип Кипли.

Эллери поставил чашку и схватил газету. Он хорошо знал бродвейского обозревателя — Кипли не раз поставлял ему ценную информацию. Сегодняшняя колонка почти целиком была посвящена супругу покойной Глори Гилд. Эллери живо представил себе Армандо, демонстрирующего свои великолепные зубы.

— Большая часть этого давно стала достоянием публики, Гарри, но думаю, Кип придерживает напоследок самое интересное. Это подало мне мысль.

Он заглянул в свою адресную книгу и набрал номер телефона Кипли, отсутствующий в официальных справочниках.

— Кип? Это Эллери Квин. Я тебя разбудил?

— Нет, — откликнулся знакомый писклявый голос обозревателя. — Я уже завтракаю. Меня интересовало, когда ты позвонишь, Чарли. Ведь ты по горло увяз в деле Джи-Джи, не так ли?

— В общем да. Кип, я бы хотел повидаться тобой.

— В любое время. Мой дом открыт.

— Наедине.

— Разумеется. В час дня у меня?

— Договорились. — Эллери положил трубку. — Кип неистощим, как винный рог Тора,[20] — сказал он Берку. — Дайте мне двадцать минут на завтрак, Гарри, и мы постараемся вытянуть у Кипа, какие сенсации он приберегает.

Глава 13

Журналист оказался маленьким смуглым суетливым человечком с профилем дожа,[21] одетым в плотное шелковое кимоно ручной работы.

— Прошу прощения за неглиже, — сказал Кипли, вяло пожимая руку Эллери. — Я никогда не одеваюсь до четырех. А это кто?

Эллери представил Берка, который подвергся быстрому осмотру парой черных птичьих глаз.

— Гарри Берк? Никогда не слышал.

Кипли кивнул в сторону бара, где хлопотал слуга-пуэрториканец Фелипе; благодаря колонке Кипли он, вероятно, был самым разрекламированным слугой во всем Манхэттене. Квартира в пентхаусе была стерильно чистой, но абсолютно свободной от воздействия женской руки. Кипли был известным ипохондриком и женоненавистником, испытывавшим при этом страсть к порядку не меньше любой домохозяйки.

— Что будете пить? — К тому же он был трезвенником.

— Спасибо, для меня пить рановато, — сказал Эллери.