Лицом к лицу

И на базе встретили нас более чем невесело. Начальник отдела разведки штаба флота капитан второго ранга Визгин вызвал к себе командира отряда, меня и Сутягина. Вид у нас был совсем не бравый. Но мы окончательно сникли, когда капитан второго ранга оказал нам "почести". Едва сдерживая досаду, он прочитал знакомые с детства строчки из монолога царя Салтана;

- Ой вы, гости-господа, долго ль ездили? Куда? Ладно ль за морем, иль худо?.. "Гости-господа" молчали.

- Худо! - зло отрубил капитан второго ранга и приказал мне и Сутягину удалиться.

Я не знаю, о чем говорил Визгин с командиром отряда. Вскоре он получил другое назначение, и мы без сожаления расстались с ним. Ветераны отряда хорошо помнили имена офицеров, которые их растили, воспитывали, закаляли. О Добротине, Лебедеве и Инзарцеве мы часто рассказывали молодым. Их дела служили для нас примером.

Меня вызвали в штаб и сказали:

- Повторить! Так приказал адмирал флота Головко. Командовать операцией поручено вам. Задача - та же, срок подготовки - три дня. Обмозгуйте с Сутягиным все детали и доложите.

Я уже собирался уходить, но меня задержал вопрос:

- Неужели, Леонов, наши разведчики разучились брать "языков"?

"Как бы сейчас поступили на моем месте Добротин, Лебедев, Инзарцев?"

Их не было рядом, но я мысленно задавал им этот вопрос. Они были лучшими советчиками в эти ответственные для меня часы и минуты, когда разрабатывалась новая, первая моя самостоятельная операция.

"Ошеломи врага внезапностью и дерзостью! Ввергни его в панику! И действуй по-суворовски, по-ушаковски! Делай то, что враг считает невозможным!" - так, вероятно, сказал бы мне майор Добротин, умевший сочетать расчетливость со смелой фантазией.

"Не надо бояться егерей - пусть они нас боятся! - говорил нам Лебедев в первые, самые тяжелые дни войны. - Пусть, подлые, дрожат за свою шкуру в самом глубоком своем тылу".

"Не спеши! - предупреждал меня Инзарцев. - Не блох ловишь - за "языками" охотишься. Главное - добраться до объекта. Это уже половина успеха".

...Мы с Сутягиным склонились над картой, где сильно изогнутой линией изображен путь катеров в первом неудачном рейде к Варангеру. Зачем катера так огибали? Неужели только из-за этого маяка?

Сутягин рассказывает:

- Да, здесь на острове Лилле Эккере у них маяк. Это рядом с побережьем полуострова. Огибая его, мы потеряли много времени. Маяк небольшой. Но почему, Виктор, он тебя интересует?

- Прямая дорога...

- На войне прямая - еще не самая короткая. Тут своя геометрия, друг мой.

- Слушай, Павел Григорьевич, а если сначала наведаться к маячнику? Ну, допустим...

- Понимаю! - в глазах Сутягина загорелись искорки. - "Язык" на маяке поможет взять других "языков". А что если...

И уж мы спорим, дополняем друг друга. Иногда увлекаемся до того, что расходимся в разные стороны, чтобы остыть, самостоятельно обдумать каждую деталь, а потом снова обсуждаем тот план операции, о котором командующий сказал свое короткое, но столь для нас радостное "добро".

В первую ночь я с шестью разведчиками высадился на побережье острова Лилле Эккере. Захватив маячника, мы доставили его к берегу, где нас ожидал катер. По дороге в базу Сутягин допросил маячника и, развернув карту, сказал:

- Пост квартируется на мысе Лангбунесс. Вот тут, недалеко от мыса, проходит автострада Варде - Вадсе. Маячник говорит, что в одиннадцать ночи движение по дороге прекращается.

Теперь ясно, почему в прошлый раз мы всю ночь пролежали в засаде, так и не дождавшись ни одной машины, ни одного пешехода. Назавтра три группы разведчиков, примерно половина отряда, снова отправляются в поход, чтобы с наступлением темноты уже подойти к берегу полуострова Варангер.

Катером командует Александр Осипович Шабалин, ныне дважды Герой Советского Союза. Он не раз доставлял нас на побережье, занятое противником, и снимал оттуда. Небольшого роста, удивительно хладнокровный и необычайно смелый, он в самые ответственные минуты высадки одним только своим видом действует на нас успокаивающе. Его присутствие на катере бодрит десантников. И сейчас, узнав о моем плане, Шабалин говорит так, как будто речь идет об обычном рейсе:

- Добро! Я этот берег знаю. Скалы. Швартоваться не будем. Прикажи надувать лодки, а я вас буду поджидать у самого берега.

Мы готовимся к высадке, спускаем на воду шлюпки. Волны захлестывают их, и насквозь промокшие гребцы с огромным усилием сохраняют равновесие.

Когда выбрались на сушу, я проверил людей и хотел уже дать направление каждой группе, но прибежал взволнованный Агафонов:

- Машины идут! Сверху видно...

Мы поднялись на сопку и увидели автоколонну. Светлый пунктир медленно приближался. Машины еще были далеко, а дорога - это было мне известно проходила в двух километрах от нас.

- Вперед! На перехват машин!

Ноги вязнут в глубоком снегу, а надо бежать через сугробы, через сопки. На ходу отдаю приказ, как расположиться в засаде. Предупреждаю всех, что первыми открывают огонь разведчики Баринова.

Машины приближаются, но мы уже залегли вдоль обочины дороги.