Лицом к лицу

— Я только пытаюсь спасти тебя от когтей одного из самых отъявленных негодяев. Который к тому же убийца.

— Карлос никого не убивал!

— Но он это подстроил, Лоретт. Он виноват куда больше той женщины, кем бы она ни была.

— Я этому не верю!

— По-твоему, я лгу?

— Может быть.

— С какой целью? Я сто раз рассказывала тебе, как Карлос пытался убедить меня сделать это для него…

Лоретт снова повернулась к ней, вскинув голову.

— Роберта, я изменила свое мнение о тебе. Теперь я понимаю, что ты мне просто завидуешь.

— Чему я завидую?

— Деньгам, которые оставила мне тетя Глори, и вниманию, которое оказывает мне Карлос!

— Ты совсем обезумела, дорогая! Твоему богатству я только радуюсь. А что касается Карлоса, то я предпочла бы внимание акулы — это было бы безопаснее. И для тебя тоже.

— Ты призналась, что была в него влюблена!

— Да, до того, как поняла, кто он. Слава богу, эта глава моей жизни уже окончена. Если хочешь знать, Лоретт, я влюблена в Гарри Берка и уверена, что он любит меня. А на этого слюнявого монстра мне наплевать.

— Довольно, Роберта! — Лоретт дрожала от гнева. — Если ты не в состоянии прекратить клеветать на Карлоса… — Она умолкла.

— Ты собиралась сказать, что хочешь, чтобы я ушла отсюда? — спокойно осведомилась Роберта.

— Я сказала, что если ты не можешь прекратить…

— Я знаю, что ты сказала, Лоретт. Я уеду отсюда, как только найду квартиру. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я сделала это немедленно.

Девушки сердито уставились друг на друга. Наконец Лоретт заговорила ледяным британским тоном:

— Не обязательно делать это сегодня. Но при сложившихся обстоятельствах мне кажется разумным отказаться от совместного проживания.

— Я уеду завтра утром.

Роберта сдержала слово. Она перебралась в Христианскую ассоциацию молодых женщин, а Гарри Берк помог ей найти квартиру на Йорк-авеню в полуподвале ветхого здания с решетками на окнах и протекающей треснутой раковиной. В углу квартала был бар, из которого постоянно выходили подвыпившие мужчины.

— Это вонючая дыра, Берти, — сказал Гарри. — Не понимаю, почему ты на нее согласилась. Если бы ты прислушалась к голосу разума…

— То есть взяла у тебя деньги?

— Ну и что в этом плохого?

— Все, Гарри, кроме того, что с твоей стороны было очень любезно предложить их.

Берк выглядел сердитым и беспомощным.

— Квартира не такая уж плохая и, по крайней мере, меблированная, — утешила его Роберта. — Как бы то ни было, я не могу себе позволить ничего лучшего. И я предпочитаю жить здесь, чем в пентхаусе Лоретт, наблюдая, как эта скотина дурачит ее.

— Но здесь дурное соседство!

— Оно не хуже, чем присутствие Карлоса в квартире Лоретт.

Роберта переехала со своими немногочисленными пожитками на Йорк-стрит, и Гарри Берк стал ее личным телохранителем. Он выполнял взятую на себя работу с куда большим рвением, чем требовалось, — в доме проживало много совсем неплохих людей, которые были не в состоянии вносить более высокую арендную плату, и никто из них не страдал от «дурного соседства». Тем не менее Берк однажды схватил за шиворот длинноволосого юнца в черной кожаной куртке и сапогах, который, сидя на корточках у окна Роберты, подглядывал сквозь решетку и щели в портьере за раздевающейся девушкой. Шотландец не стал звать полицию. Он отобрал у парня пружинный нож, наградил его пинком в зад, предупредил, что бездельникам и извращенцам запрещено подходить к этому дому, и посоветовал сообщить об этом своим дружкам. После этого Берк почувствовал себя лучше. Он даже отремонтировал за свой счет ненадежный замок входной двери, сказав Роберте, что это должно развеять миф о скупости шотландцев. Роберта поцеловала его куда горячее, чем заслуживали истраченные им сорок девять центов, что даже в Шотландии сочли бы выгодной сделкой.

Глава 34

Происходившее с Лоретт не было новостью для Эллери, родившегося и выросшего в Америке, но Берку, несмотря на такие «англицизмы», как дело Профьюмо,[47] это казалось невероятным. Следуя местной культурной традиции, девушка, освобожденная в зале суда, за одну ночь стала знаменитостью со всеми вытекающими оттуда последствиями, включая контракт.

— Только невежество объясняет ваше удивление, Гарри, — сказал ему Эллери. — Мы здесь относимся к убийству как к событию общенационального масштаба. Мы помешаны на наших убийцах — фотографируем и интервьюируем их, клянчим у них автографы, собираем деньги на их защиту, сражаемся за то, чтобы взглянуть на них, и проливаем слезы радости, когда их оправдывают. Некоторые даже вступают с ними в брак. Трумен Капоте провел последние несколько лет — лет, обратите внимание! — собирая материал об абсолютно бессмысленной бойне в Канзасе только для того, чтобы сделать из этого книгу. Теперь она продается миллионными тиражами.[48]

— Но Лоретт предложили выступать на Бродвее! — запротестовал Берк.