Лицом к счастью

— Я считаю, что географические названия, присвоенные аборигенами, не могут быть причиной для недовольства и переименования, это та данность, с которой приходится иметь дело инвесторам и застройщикам. Если есть какие-то сомнения в коммерческом успехе предприятия, то можно просто не вкладывать в него деньги, — рассудительно проговорил принц. — Во всяком случае, я не возьму на себя смелость переиначивать судьбу такого удивительного места, каким является усадьба «Парируа». А именно это произойдет, если я поменяю название. И никто не сможет гарантировать мне, что подобное новшество пойдет на пользу… Хочу, чтобы ты знала, Гизелла, я не одержимый идеей преобразований нувориш. Я хорошо понимаю значение опыта прошлого и вижу в нем источник не только одних лишь знаний, но и вдохновения. Однако, имея огромное уважение к истории, я тем не менее стремлюсь смотреть в будущее, не только угадывать, но и создавать его.

— И все-таки ты, проводя много времени в чужих краях, имея в них финансовые интересы, уделяя много сил и средств, возвращаешься на родину и только там чувствуешь себя дома? — с сомнением выслушав его, спросила Гизелла.

— Мое отношение к родине, любовь к ней имеет в себе немало боли и множество тягостных воспоминаний. Когда моя семья лишилась титула и всех связанных с ним привилегий, мы также лишились и собственности и права проживать в границах наследного владения. У некоторых даже отняли жизни. Моего отца миновала эта участь. Его родители сделали так, чтобы он покинул Иллирию. Подростком он нелегально перебрался в Италию на рыболовецком судне. Так я и мой брат получили шанс на достойную жизнь, тогда как многие наши родственники, оставшиеся на родине под пятой диктатуры, подобной возможности были лишены. Я, сумев вернуться и утвердиться в наследных правах, считаю своим долгом помогать родине бороться с наследием диктатуры… Такую клятву я принес на могиле отца, не дожившего нескольких лет до исполнения самого заветного его желания, — тихо добавил Роман. — А что касается Новой Зеландии и других стран мира, где у меня имеется финансовый интерес, то я воспринимаю их совершенно иначе, поскольку связан с ними лишь узами восторженного обожания, чувством, не замутненным тяжелыми переживаниями. Но, несмотря на свое, кажущееся легкомысленным, отношение, я сознаю, что для таких местных жителей, как ты, это чувство куда более глубокое, трепетное, но и тревожное.

— Верно, — согласилась девушка, внимательно выслушав его. — Полагаю, что никогда не смогу забыть, чего лишилась, никогда не смогу оправиться от этой потери. Не исключено даже, что желание вернуть «Парируа» сделается моей навязчивой идеей, — с улыбкой проговорила она, но сказанное ею не было шуткой. — Так что там с планами застройки непахотных и непажитных земель?

— Будем думать, — осмотрительно проговорил Роман. — В любом случае это будет сообщество домовладельцев и арендаторов со своим кодексом, нарушение которого повлечет ответственность перед членами общины. Только таким образом удастся соблюсти баланс интересов. Накоплен большой опыт по регулированию отношений внутри подобных сообществ. Мы возьмем из него все только самое лучшее.

— Но есть еще и интерес владельца. И этот интерес, вероятно, будет являться приоритетным. А поскольку владелец ты, я хотела бы узнать, в чем он состоит? — осведомилась Гизелла.

— Да, безусловно, я, как владелец «Парируа», имею право решающего голоса, — подтвердил балканский князь. — Но пока я еще не сформулировал для себя четкого представления о будущем поместья, помимо осознания того, что работы предстоит много, — неопределенно отозвался он.

— Но ты настаиваешь на реализации конкретной программы действий, — напомнила ему Гизелла.

— А ты знаешь все о фермерстве, но это не помогло тебе. Ты банкрот, — напомнил ей в свою очередь Роман.

— К сожалению, это так, — кивнула она.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Роман смотрел на нее через стол, освещенный дрожащим фитильком свечи, которую зажег для них официант, доставив ужин. На всех столах вокруг горели такие же трепещущие свечи.

— Если бы тебе пришлось покинуть «Парируа», чем бы ты занялась? — спросил собеседницу принц и сам же высказал предположение: — Полагаю, у тебя есть амбиции актрисы.

Гизелла нахмурилась, соображая, кто бы мог натолкнуть его на такую мысль. Леола единственная из ныне живущих знала о ее детской фантазии прославиться на театральных подмостках, засиять на серебряных экранах.

Девушка уставилась в свой бокал, водя кончиком пальца по его тонкой ножке, по окружности краев, думая о том, как давно это было. С тех самых пор она жила только обязанностями, и жизнь уже не мнилась ей волной невероятных возможностей, воплощение которых зависит только от доброй воли. На деле все оказалось намного сложнее и драматичнее. Человек не гарантирован от ошибок, за которые потом приходится расплачиваться не только ему самому, но и потомкам, и эта плата порой бывает более жестокой, чем сам проступок.